Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Кассандра Клэр

– О. – Девушка взглянула на незнакомку уже не так сердито. – Я… я здесь потому… ну, потому, что это просто слишком, слишком ужасно…

– Могу я спросить, в чем заключается ваша проблема? – спросила Корделия, в глубине души не желая услышать ответ; она понимала, что вряд ли сможет найти какое-то решение проблем рыдающей девицы.

– Анна, – простонала девушка. – Я любила ее – я до сих пор ее люблю! Я готова была бросить ради нее все, все это, приличное общество и его правила, лишь бы быть с ней вместе, но она вышвырнула меня на улицу, как собачонку!

– Ну-ну, полно, Эванджелина, – раздался чей-то ленивый голос, и Корделия, подняв голову, увидела в окне второго этажа Анну. Анна была одета в роскошный мужской халат из бордовой парчи с золотым отливом, лицо ее обрамляли короткие волнистые кудри. – Как ты можешь говорить, будто тебя вышвырнули на улицу, если за тобой сейчас приедет мамочка, два лакея и дворецкий. – Она помахала рукой. – Добрый день, Корделия.

– О Боже, – воскликнула Корделия и погладила несчастную по плечу.

– А кроме того, Эванджелина, – продолжала Анна, – в среду ты выходишь замуж. За баронета.

– Он мне не нужен! – Эванджелина вскочила на ноги. – Мне нужна ты!

– Нет, – твердо ответила Анна. – Тебе нужен баронет. А не жизнь в моей крошечной квартирке, заваленной всяким хламом. А теперь иди, Эванджелина, будь умницей.

Девушка снова разразилась рыданиями.

– Я думала, что я – твоя единственная, твоя судьба, – хныкала она. – После всех других девушек… я думала, они для тебя ничего не значили…

– Не значили, – весело согласилась Анна. – Как и ты. Поднимайтесь же, Корделия, чайник уже вскипел.

Эванджелина издала такой страшный вопль, что Корделия отпрянула, испугавшись за собственную безопасность. Покинутая возлюбленная тряхнула головой, и ее светлые кудри рассыпались по плечам.

– Я не собираюсь это терпеть! – объявила она. – Я возвращаюсь!

На лице Анны отразилась тревога.

– Корделия, пожалуйста, остановите ее, моя хозяйка ненавидит скандалы…

В этот момент раздался стук копыт, и из-за угла выехала легкая коляска, в которую были запряжены две одинаковые серые лошади. На козлах сидела женщина с пышными формами, облаченная в платье с широкими юбками и редингот. Дама резко остановила экипаж у крыльца дома номер тридцать и в ярости воззрилась на плачущую девушку.

– Эванджелина! – взревела она. – Немедленно садись в карету!

Эванджелина сразу присмирела.

– Иду, мама, – пропищала она и бросилась выполнять приказание.

В этот момент мамаша заметила в окне Анну, поглощенную изучением незажженной сигары. Перья на шляпе разгневанной дамы затряслись, и Корделии показалось, что сейчас она взглядом пробуравит в Анне дыру.

– Вы! – крикнула она. – Вы недостойный человек! Как вам не стыдно разбивать сердца девушкам! Позор, сэр! Если бы дело происходило сто лет назад, я вызвала бы вас на дуэль, попомните мои слова!

Анна расхохоталась. Дверца кареты захлопнулась, лошади понеслись во весь опор. Карета с грохотом покатила прочь и через минуту скрылась за углом.

Анна доброжелательно взглянула на Корделию.

– Поднимайтесь же, – сказала она. – Я живу на втором этаже; сейчас я вам открою.

Корделия, чувствуя себя так, словно ее подхватил и унес тайфун, поднялась на крыльцо и вошла в холл, вид которого показался ей довольно убогим. На площадке между лестничными пролетами горела тусклая лампа. На полу лежал старый истертый ковер. Корделия постаралась не касаться ободранных деревянных перил, чтобы не посадить занозу, поэтому на последних ступенях споткнулась и едва не упала.

Как и обещала Анна, дверь в ее жилище была распахнута. Квартира оказалась довольно уютной, что было несколько неожиданно после мрачной лестничной площадки. Стены были оклеены темно-зелеными с золотом обоями в викторианском стиле; по комнате без всякого порядка были расставлены разрозненные предметы мебели, но, несмотря на это, интерьер выглядел весьма оригинально и даже шикарно. Корделии пришло в голову сравнение: воюющие армии, которые в конце концов заключили выгодное для всех перемирие. Здесь был устрашающих размеров диван, обитый вытертым бархатом золотисто-коричневого цвета, несколько кресел с подголовниками и старыми выцветшими подушками, турецкий ковер и лампа Тиффани с мозаичным стеклянным абажуром. Каминную полку украшала дюжина кинжалов с инкрустированными рукоятями, торчавших под разными углами. Драгоценные камни переливались в лучах вечернего солнца. У двери, ведущей в спальню, на небольшом столике красовалось огромное чучело разноцветной змеи с двумя головами.

– Вижу, вы заинтересовались Персивалем, – заметила Анна, махнув рукой в сторону чучела. – Эффектно, не правда ли?

Она стояла у окна с поднятой рамой, глядя на вечерний город и наблюдая за тем, как солнце скрывается за крышами. Пояс был развязан, и Корделия заметила, что под халатом на Анне надеты темные брюки и ослепительно белая мужская сорочка. Несколько верхних пуговиц сорочки было расстегнуто. Кожа молодой женщины лишь едва заметно отличалась по цвету от белой ткани, а ее волосы, завивавшиеся на затылке, были такими же черными, как у Джеймса. Это были волосы Эрондейлов, волосы цвета воронова крыла.

– Интересная расцветка, – ответила Корделия.

– Это был дар любви. Я никогда не ухаживаю за скучными девицами. – Анна обернулась, чтобы взглянуть на Корделию, и полы халата взметнулись, словно крылья. Корделия не осмелилась бы назвать Анну «симпатичной» или «хорошенькой» – красота ее была необыкновенной, ошеломляющей, завораживающей. Слово «хорошенькая» казалось жалким и неподобающим по отношению к Анне.

– Я не ослышалась, та дама назвала вас «сэр»? – с любопытством спросила Корделия. – Она что, приняла вас за мужчину?

– Возможно. – Анна стряхнула в камин пепел с сигары. – По собственному опыту я знаю: для всех будет лучше, если позволить людям верить в то, во что они хотят верить.

И с этими словами она упала на диван. Она носила брюки без подтяжек, однако, в отличие от мужчин, для которых брюки были сшиты, у Анны имелись бедра, и брюки облегали стройную фигуру, подчеркивая ее красоту и элегантность.

– Бедняжка Эванджелина, – сказала Корделия.

Она сняла со спины перевязь с Кортаной, прислонила меч к стене, затем, расправив юбки, устроилась в одном из кресел.

Анна вздохнула.

– Это уже далеко не первый наш разрыв, – объяснила она. – В последние несколько раз я старалась вести себя мягче, но день свадьбы приближается, и я решила, что в интересах самой Эванджелины мне стоит проявить твердость. Я вовсе не желаю разрушать ее жизнь. – Она наклонилась вперед, пристально глядя на Корделию. – А теперь, Корделия Карстерс, расскажите мне все свои секреты.

– Мне кажется, не следует этого делать, – возразила Корделия. – Я не очень хорошо вас знаю.