День другой – кошмар все тот же - Евгений Меньшенин

одна девочка поспорила с парнями, что пройдет ночью через кладбище. Она пошла, но наткнулась на копателя и умерла от страха на месте.

Помня эту историю, я убедил себя, что эти голоса принадлежат обычным людям, нанятым, чтобы рыть ямы. Мне стало интересно, о чем они говорили. Казалось, будто они что-то не поделили. Ссорились, короче.

Я пригнулся, спрятался за могильными камнями и пробрался вперед. Увидел двух парней, на вид моего возраста, лет по четырнадцать каждому, маловаты для копателей. Один из них в яме по колено ковырял землю лопатой, второй стоял рядом, у второго была веревка в руках. Парень, который копал, жаловался, что устал, а второй говорил, что он тоже делом занят, иначе кто будет присматривать за нежитью. Мне стало на секунду смешно от этой картины, а в следующее мгновение я увидел еще одного паренька лет десяти и охнул. Он сидел на куче земли, голый и связанный.

Я даже примерз к надгробию от страха.

Думаю, они были из Пикановки, потому что матерились и называли друг друга странными словами. В Пикановке так принято, они имена вообще не используют. Парень в яме назвал другого Сисой и сказал, что пора бы ему замарать руки. Второй никак не хотел работать. У меня от матерных слов уши в трубочку свернулись. А голый мальчик сидел тихо, не дергаясь, пялился куда-то в темноту, иногда водил головой и смотрел стеклянными глазами, будто его опоили чем-то.

Я разозлился. Прямо на моих глазах два быдлана из Пикановки хотели закопать паренька в землю. Они народ странный, их сразу можно узнать по внешнему виду: челка до глаз, макушка лысая, морды круглые, огромные. У нас милиция даже выделила отдельную машину для патрулирования Пикановки, чтобы быстро реагировать. Там постоянно что-то случалось, то мужик бабе голову отрубит, то собутыльники сожгут кого-нибудь в печи, то кто-нибудь на соседском заборе замерзнет, зацепившись штаниной и повиснув вверх ногами. Не знаю, может, у них там поля отравлены, химикатами обработаны?

Я выковырял большой камень из земли и дождался удобного момента. Когда парень вылез из ямы и они встали спиной ко мне, я заорал, выпрыгнул из укрытия и бросился в атаку.

Я чуть не остановился, заметив кое-что странное: в изголовье ямы, которую они раскопали, уже стояло надгробие. Значит, парни вырыли чью-то могилу и хотели закопать парнишку вместе с трупом. Я подумал, что они исполняли какой-то сатанинский ритуал. В любом случае, надо было гнать их в шею.

Парни вздрогнули. Который повыше, прыгнул в сторону и приготовился драться. Я с него и начал. Второй наложил в штаны и сел на задницу от испуга. Я подскочил к первому и зарядил камнем в лицо. Он упал, и я пнул ему под зад. Он завизжал, как поросенок. Я снова пнул его, тогда он вскочил и помчался прочь, что-то крича, мол, помогите, демоны, мертвецы! Идиот деревенский.

Второй, который на задницу упал, сидел и хлопал глазами, бубнил себе что-то под нос. Сразу видно: из Пикановки. У нас в поселке про них часто говорят, это они на мотоцикле и в сапогах грязных приезжают на дискотеки с самогоном, а потом обязательно с кем-нибудь дерутся, и заканчивается все поножовщиной. А чем им еще заняться? Едва заканчивают девять классов, потом нигде не учатся, идут в армию, возвращаются в деревню, доят коров, колют дрова да бухают. Как раз подобный тип и сбил моего отца на старом ВАЗе, пьяный вдрызг, с полным багажником браги на продажу. Как же я их ненавидел. Я еще подумал, а может ли этот олух быть братом, или сыном, или родственником того мужика, который моего отца сбил? Разозлился я, накинулся на парня, а он орал:

– Изыди, проклятый! Господи помилуй!

И начал молитвы читать.

Ну, раз верующий такой, чего ж тогда парня-то закопать хотели?

Орал я на него: «Не по-христиански это!» Ну, думаю, чего с сумасшедшими разбираться. Поднял его и сказал, что если сейчас же ноги не сделает, то вышибу ему мозги. Он убежал, только пятки сверкали.

Остался я один на один с мальчишкой и развороченной могилой. Подошел к мальчику, заглянул ему в глаза, а он смотрел мимо меня. Видимо, так напугали его, что он дышал едва-едва, не слышно даже. Развязал я его, прикоснулся к нему, а он холодный, как лед. Ну, еще бы, ведь уже поздно было, темно на улице, замерз. Глаза такие пустые, как будто он слепой был. Ну, я подумал, отведу его в больницу, а там разберутся. А деревенщин я запомнил, хотел заявление на них написать.

Спросил у мальчика, откуда он и что случилось? А он молчал.

Я скинул с него последние веревки, огляделся, думал, может, одежду найду, увидел надгробие развороченной могилы и застыл.

С фотографии в рамке на меня смотрел тот самый паренек. 

***

Последние слова Гоша прошептал. Повисла тишина, только в костре щелкали угли, ветер шумел где-то там вверху над деревьями и хлопала крыльями какая-то птица, забравшаяся на верхушку сосны.

Гоша молчал, разглядывая Катю и Даню, сидящих на бревне напротив. Лица их застыли в ожидании. Катькины глаза, казалось, сейчас выскочат. Даня сжался и поглядывал по сторонам, в темноту.

Издалека донесся протяжный звук, похожий на вой, может, то был грузовик, пронесшийся по трассе.

– И? – шепнула Катя.

Гоша чуть приподнял голову и посмотрел куда-то за пределы освещенного костром островка ночи, затем снова повернулся к огню, взял палку и поворошил угли.

Молчание затянулось.

Катя посмотрела в ту сторону, куда глядел Гоша, но ничего не увидела, кроме темноты. Гоша поднял уставшие глаза на Даню и Катю.

– Что дальше? – шепнула Катя.

– Нежить это оказался, – сказал Гоша тихо. Он снова бросил взгляд в темноту, будто опасаясь, что эта самая нежить сейчас таилась в темноте и подслушивала их разговор.

Катя поежилась.

– Нежить? – спросил неуверенно Даня.

– Ага. Нежить. Мертвец. Упырь. Этот связанный мальчишка был братом тех двоих деревенщин. Умер он еще несколько месяцев назад, они его похоронили, да только вернулся он. Вернулся, как нежить возвращается. И оказалось, не первый это случай был. В этом проклятом лесу всякое происходит.