Стеклобой - Михаил Перловский

Вокруг все кружилось каруселью: по переулкам метались люди, кто-то тащил за руку орущего ребенка, две женщины толкали тачку, груженую одеялами. Звуки, запах гари и мельтешение пестрых лоскутов вызывали раздражение. Всесильный мэр города, вместо помощи всем этим несчастным ты мечтаешь сбежать. Начни действовать. Для этого не нужно быть сверхталантом или иметь семь пядей во лбу. Прекрати нелепые шатания, организуй подвоз воды, открой пункты помощи. Не смог помочь себе, помоги этим людям. Очевидно, что все это стряслось из-за тебя, из-за твоей светлой персоны, товарищ мэр. И тут он подумал о своем тихом и прохладном кабинете, графине с водой, удобном кресле, телефонах и проворном Воробье. Воспоминание было таким далеким, словно забытый сон.

Едва завернув в Прачечный переулок, Романов увидел, что к проходной завода не подойти: красно-белые пожарные машины стояли в ряд, грузовики и «Газели» громоздились в тесном переулке. Снова мелькнула предательская мысль об отъезде. Что они здесь забыли, полгорода полыхает, а пожарные тут загорают, постарался он отмахнуться от идеи бегства. Гомон разлетался над толпой. Человек сто пятьдесят, не меньше, столпились возле крыльца стеклянной будки, и Романову пришлось расталкивать людей, чтобы добраться до цементных клумб. Наконец его узнали, ругательства и крики тотчас нашли точного адресата.

— Где вода?! — орали сбоку.

— Бензин, твою мать, где, начальник, чем я тебе заправлять буду, святым духом? — подхватил дядька в пожарной каске.

— Детский садик эвакуировали, училище не принимает! — слышались тоненькие причитания.

— Песок куда?

— Зарегистрироваться, я первый день! — кричала тетка, нервно дергая за поводок лежащую на асфальте собачку, и та покорно подползала немного ближе.

— Из города не выпускают!

— Вы главный? Я жалобу напишу, — продолжала кричать тетка, желающая немедленной регистрации.

Романов развернулся лицом к толпе и поднял руку.

— Спокойно, граждане! — крикнул он. Он хотел сказать, что все скоро наладится, что он во всем разберется. Хотел потребовать, чтобы все прекратили панику, излагали четко и по порядку, но никак не мог сформулировать мысль. Вместо этого у него вышло только сиплое: — В порядке очереди, прием через час в кабинете!

Волна неодобрительного мычания и свиста окатила его, он толкнул турникет и прошел сквозь проходную, буркнув старичку, чтобы пускали всех не раньше, чем через час. На территории его ждала делегация парней в синих халатах, они сразу обступили его.

— Горит на Строительной, у нас через забор заправка на территории, рванет! — махнул рукой один из них в сторону второй проходной.

— Давайте подвоз воды к седьмому. Колесников говорит, что раз Щур нету, так и он ни при чем, — глухо перебил его второй. — А я тоже отвечать не стану.

— Упаковочный горит! — вдруг раздался визгливый отчаянный крик, и все ринулись ко второй проходной.

Романов остался один перед доской почета и растерянно огляделся. Собраться, нужно собраться с мыслями и выстроить приоритеты. Он двинулся к административному корпусу. Так, вода, но воду не на чем везти, горит упаковочный, но седьмому цеху нельзя без охлаждения, и детский садик, и заправка…

Он помедлил, ожидая, что вводные сложатся, как он уже привык, в изящное решение, но никакого решения в голову не приходило. В конце концов, где директор завода, вдруг разозлился Романов, такой вообще существует?! Почему это вопросы обязан решать он один? Что там находится в этом седьмом цехе? Ничего этого он не знал. Романов поднялся по лестнице на второй этаж и понял, что, судя по шуму голосов, возле кабинета его будет ожидать очередной аванпост из граждан. Не отвечая ни на один вопрос и не слушая ничьих воплей, он рванул дверь в кабинет Александрии Петровны, но ни в предбаннике, ни в самом кабинете не нашел ни души. Где черти носят Ящера, где вообще хоть кто-нибудь?!

Он пробился в свою приемную и обнаружил Воробья, которая, роняя зажатую плечом трубку, тянулась, перегибаясь через стол, ко второму разрывающемуся аппарату.

— Так, что у нас тут? — строго спросил Романов. — Зайдите ко мне.

Он прошел в свой кабинет и чуть не налетел на колоннаду коробок из архива. Он совершенно забыл о них.

— Дмитрий Сергеевич! — крикнула Воробей, прикрывая трубку ладонью. — У нас конец света, ни до кого нельзя дозвониться, вас нет!

— Где Александрия Петровна, где дирекция завода? Технолог? — Романов старался говорить спокойно, хотя больше всего ему хотелось закрыть дверь, запереться, закурить и прийти в себя. Он снял со стола несколько коробок, собрал разложенные карты и листы, расчистив себе островок перед селектором. Тошнота вроде бы уже отступила, но голова превратилась в раскаленный чугунный шар.

— Не можем найти! — проговорила Воробей, заходя в кабинет. Она говорила почти радостно, похоже, началась, наконец, работа, по которой она соскучилась.

— Черт знает что такое! — сквозь зубы процедил Романов и подошел к окну. На путях, столкнувшись лоб в лоб, криво стояли два локомотива, вагоны позади завалились на бок. Из развороченной двери одного из них, как яркие детские бутылочки, выкатывались огнетушители. Вокруг бегали мужики в робах, отчаянно матерясь и размахивая руками. Сейчас рванет, похолодел Романов. Он дернул раму, обрушив газетные пачки и впустив упругий сквозняк, и заорал:

— Рванет!

Одна из роб показала ему неприличный жест и отвернулась.

— Дмитрий Сергеевич, огнетушители от удара не взрываются, и к тому же они под списание, — деловито сказала из-за плеча Воробей. — Им тушить нечем, пришла просроченная партия.

Сквозняк вспугнул бумагу на столе заседаний, и по кабинету полетели, мечась, белые листы.

— Закройте дверь, — крикнул Романов, стараясь захлопнуть раму, но в проем уже рычали.

— Подпишите, стоят же машины! На километр бензина хватит и все! — кто-то рвался внутрь.

— Вон отсюда! — заорал Романов, осатанев. — Так, всех вон, всех по очереди, на каждого три минуты, запускать через двадцать минут, — сказал он Воробью, ожидавшей приказа.

— Понятно, — быстро ответила Воробей и протянула ему стопку бумаг. — Это понадобится. Инструкции по экстренным ситуациям. И еще план эвакуации. И вот еще таблетка аспирина, — она поставила на стол стакан с водой и бросила в него зашипевшую таблетку. — Я вижу, Степан Богданович вчера успешно донес до вас всю информацию. И не расплескал, — она подмигнула. — Жаль, что мы не услышали ваше выступление на торжественной части.

Воробей замерла с невинным выражением лица. Романов поднял на нее глаза и захотел ей высказать, но осекся — похоже, у него остался сейчас единственный союзник в этом кабинете.

— Жалко, что вчера у меня не было инструкции по экстренным ситуациям, а еще лучше — плана эвакуации, — вымученно улыбнулся Романов и отпил из стакана.

— Все на выход! — неожиданно стальным голосом рявкнула Воробей на рвущихся мужичков, вытолкала их за дверь, и через минуту в кабинете все стихло.