1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

Одной из мер, предпринятых властями Северной области для укрепления боеспособности края, для сплочения населения вокруг правительства, было создание Национального ополчения. Примером для этого послужил финский шуцкор – отряды самообороны, составившие финскую армию и разгромившие в гражданской войне 1918 г. финскую Красную гвардию. Миллер писал: «Наглядным примером, чего можно достигнуть в короткий срок, является Финляндия, население которой за один год организовало Национальное ополчение такой внушительной силы, что никакие внутренние смуты, никакие проявления большевизма там теперь немыслимы»[419]. Финский пример стоял перед глазами, и идея создать что-нибудь подобное носилась в воздухе. Инициатором создания ополчения и главным его пропагандистом стал архангельский житель, герой Первой мировой войны, безногий полковник К. Я. Витукевич. Национальное ополчение было создано первоначально в Архангельске в марте – апреле 1919 г., в него могли вступать все жители Архангельска, способные носить оружие, начиная с 17-летнего возраста, не являющиеся военнообязанными. Но для этого необходимо было представить «письменное поручительство не менее двух лиц из состава ополчения или командного состава под ответственностью поручителей»[420].

Основой ополчения послужили квартальные комитеты, объединявшие домовладельцев Архангельска, которые уже в течение года организовывали охрану собственных домов и высылали патрули в город, чтобы покончить с грабежами. Их успешный опыт, наряду с финским, привел к идее создания ополчения. Первоначально квартальные комитеты осуществляли контроль за записью в ополчение: «Комитеты эти представляли самые надежные политически элементы городского населения. Вручив этим комитетам контроль и право зачисления в ополчение – можно было ручаться за поголовную благонадежность каждого отдельного члена новой организации»[421]. Архангельская дружина делилась на роты (100–200 человек), роты на взводы (до 50 человек). Роты и взводы формировались по территориальному принципу из жителей одной улицы, квартала или района. По свидетельству Марушевского: «Исключение составила лишь самая молодая рота, набранная из воспитанников учебных заведений 17–18-летнего возраста, поступивших, конечно, охотниками»[422]. Архангельское ополчение в основном состояло из представителей мелкой, средней и крупной буржуазии, чиновников, сотрудников различных ведомств. Добровольский свидетельствовал: «…начиная с прокурора суда г. Д. все чины гражданского судебного ведомства состояли в ополчении и в качестве таковых с винтовками в руках выполнили свой долг до конца, неся караульную службу во время посадки на суда и оставления нами Северной области»[423].

Военное обучение длилось менее трех недель, несмотря на его непродолжительный период, оно было достаточно эффективным, т. к. ополченцам искренне хотелось как можно лучше усвоить воинскую премудрость. Первый пункт «Положения о Национальном ополчении» определял его задачи. Оно было организовано: «Для содействия властям в поддержании общественного порядка, для борьбы с открытыми выступлениями большевистских и других антигосударственных элементов и для несения караульной и патрульной службы с целью освобождения от таковых регулярных войск»[424]. Сразу же после его создания всю караульную службу в Архангельске, включая и городскую тюрьму, несли ополченцы. Им приходилось отправляться в наряды и в более опасные места, например на корабль «Чесма». Ополчение держало на судне круглосуточный караул численностью 80 человек. Командирами подразделений в ополчении назначались офицеры резерва, отставники, штабисты, выздоравливающие или бывшие военнослужащие, не имевшие офицерского звания. Начальниками Национального ополчения были: в мае – сентябре 1919 г. генерал-лейтенант Т. К. Вадешерна, в октябре 1919 – феврале 1920 г. генерал инфантерии С. А. Савич. Служивший в ополчении архангельский рыбопромышленник Е. Могучий писал о своих сослуживцах: «…собравшаяся публика по своему образованию и положению были первые люди в городе краса и гордость города»[425]. Энтузиазм, с которым 17-летние мальчики или пожилые люди несли караульную службу, часто при 30-градусных морозах, способствовал общему умиротворению населения. Марушевский писал: «Первое же участие ополченцев в каком-то параде произвело чрезвычайно внушительное впечатление. И Соломбала, и Бакарица успокоились и притихли»[426]. Ополченцы патрулировали улицы в вечернее и ночное время. Они могли потребовать документы у любого человека, появившегося на улицах города после наступления комендантского часа. Служба в ополчении вызвала проблемы с неожиданной стороны. Ополченцы начали решительно пресекать пьяные скандалы, устраиваемые в городе фронтовыми офицерами. Бывали случаи, когда пьяные офицеры с криками и оскорблениями набрасывались на ополченцев, которые просто стремились выполнить полученное им дело. Но, несмотря на подобные эксцессы, дисциплина архангельского ополчения была выше всяких похвал. Могучий описывал свою службу в ополчении: «…через каждые три дня мы ходили на дежурства в Соломбалу, порт, тюрьму и другие правительственные учреждения, а также несли ночной наряд по охране города, а поэтому в городе был образцовый порядок, строго проверяли каждого, проходящего ночью, а после 12 часов ночи у прохожих спрашивали пропуска, мы даже знали ночью в каждом доме ночных посетителей, где они бывают»[427].

Вслед за Архангельском добровольческие дружины стали создавать в различных уездных центрах. Были созданы Онежская, Холмогорская, Мурманская, Кандалакшская, Маймакская, Лявлянская дружины Национального ополчения. Они прекрасно справлялись со своими обязанностями, пока речь шла о несении караульно-постовой службы в Архангельске. Но когда осенью 1919 г. дружины стали посылать на фронт, то эта миссия провалилась. Пожилые больные или юные ополченцы, не прошедшие настоящей боевой подготовки, при всем своем желании не могли быть полезны на фронте.

Фронтовые офицеры сразу поняли негодность ополченских дружин для боевых действий. Их стали использовать для решения небоевых задач. Они охраняли дороги и склады, выступали перед солдатами, уговаривая их воевать, отвозили на фронт продовольствие. Создать русский шюцкор из ополчения не удалось. Но этого и не могло быть, т. к. в финский шюцкор входили люди в первую очередь призывного возраста, умеющие, в силу финской специфики, обращаться с оружием, а основу ополчения составляли люди, освобожденные от воинской службы даже в военное время. Идея белой гвардии пугала рабочих, вызывала ненависть в социалистических кругах. Соколов писал об ополчении: «Национальное ополчение вылилось, в конце концов, в затею дорого обходившуюся и бесполезную. Посланные на фронт ополченцы тот час же утекали оттуда в тыл под самыми благовидными предлогами, заполняя лазареты, эвакуационные пункты и санитарные поезда»[428].