Огонь и Ветер - Рина Море

– Как вы предсказуемы. Это даже печально.

Сказала негромко, но мы стояли совсем близко. Уверена, он слышал. Это уже последняя, смертельная ступень дерзости, опаснее, чем танцы на голове дикого ящера.

Постепенно шум смолкает, все взгляды в зале обращаются к нему. Я предпочла отступить подальше, прячась в толпе. Только у него такая гордая спина, такой поворот головы, такая уверенная стремительность движений. Просто удивительно, как другие невесты не нашли его прежде меня. Непременно нашли бы и отобрали, не укради я его рисковать драгоценной монаршей жизнью.

Заметила в толпе Велана, рядом с ним Риннэн прижимает к груди цветочного зайца. Физиономия у водяной до того грустная, что мне даже совестно стало. Ветренник зато радостен. Помахала ему фиалковым зайкой – не знаю, каким чудом, но это хрупкое творение уцелело во всех передрягах. Он заметил, начал пробиваться ко мне сквозь толпу, но тут раздался голос императора. Он приветствовал всех собравшихся, благодарил невест, скрашивающих своим присутствием полную забот и важных государственных дел монаршую жизнь, и называл имена тех, с кем «с прискорбием» вынужден был проститься. Я не единственный нарушитель приличий: одна из отвергнутых невест-земляных не смогла сдержать рыданий прямо перед императорскими очами, когда он надевал на ее палец кольцо бывшей невесты. Его Величество, тоже в нарушение всех правил этикета, обнял плачущую девушку, что-то шептал ей на ухо.

Второй он назвал мою любимицу, кудряшку Юмалиту. Потом еще одну ветренницу, потом одну из водяных. Четырех невест! А потом прозвучало пятое имя. Мое.

– Л’лэарди Сибрэйль Верана…

Ну и пусть. Он вовсе не тот благородный воитель, каким я его воображала. Ящера жалко до слез.

– Л’лэарди Верана, снимите маску. Маскарад уже давно окончен.

Легкая усмешка в голосе. Глаза сейчас холодные и темные, как угли отгоревшего костра. Протянул руку. Сам снял мою маску.

– Прощайте, Ваше Величество… – почти шепотом сказала я. Нет, конечно, не заплачу. Так, глаза немного слезятся, но это вряд ли заметно со стороны. Это ничего. Какой же путешественник без горечи покинет неизведанную, незнакомую страну? Я бы хотела узнать вас лучше, мой император. Что вы любите? Кого ненавидите? О чем думаете, проснувшись до рассвета? Я едва ли первую страницу вашей души перелистнула. Всегда обидно оставлять книгу недочитанной. Пусть даже правда о вас будет столь же горькой, как сегодняшняя…

– Л’лэарди Верана, боюсь, мне придется серьезно заняться вашим воспитанием. – Владыка говорил негромко, но голос его был подобен зловещему треску лесного пожара. – Вы непозволительно грубы, глупы, легкомысленны и давно уже перешли грань даже того, что было дозволено очаровательно ветреному ребенку из провинции.

Он ушел, окруженный свитой. Он не взглянул ни на одну из невест, которые толпились вокруг, и на лице Эльяс проступало мучительное разочарование. Он впервые напрочь забыл о златовласке.

Что такого в полете? Небо – просто синий простор. Облака – мокрый туман. Ты не знала, что небо можно потерять, пока его у тебя не отняли. Девушка бьется в путах. Ее обнаженное тело маленькое и жалкое. Тонкие до прозрачности руки пытаются поднять с земли камень как оружие – и тут же роняют. В небесах ее крылья обнимали полмира, а дыхание гнуло многовековые деревья. На земле она слабее трехлетнего ребенка.

Демоны пляшут вокруг, демоны бьют в барабаны. Лида демонов раскрашены белым и красным, тела их толсты, морщинисты, зловонны, зубы желты и гнилы. На шеях их, на смазанных жиром волосах и свисающих животах болтаются сушеные головы, лапы, хвосты мелких степных животных.

– Мы поймали демона! Мы поймали демона! – кричат демоны торжествующе. – Слава Маната! Слава Маната!

Девушка визжит от ужаса. В круг танцующих врываются новые демоны. Грубые лапы хватают прозрачные запястья девушки, зловонное дыхание касается лица.

– Славься, Маната!

Ветер, брат и любовник, в отчаянии рвущий облака, не выдерживает крика девушки, безжалостно распятой на земле. Он бросается вниз, хотя знает, что ритм барабанов – ловушка, клетка, не вырваться!

Я кричу. Я извиваюсь на пыльной земле. Я же ветренница! Маг! Я должна суметь победить этих людишек, мы же давно победили людей! Я Сибрэйль, ветренница из рода Верана… Жуткие человечьи морды тают. Вместо них я вижу склонившегося Ринку Десмея.

– Я не хочу уничтожать вашу расу. Меня оклеветали – и те, кто шел за мной, и императорские прихвостни. Все ложь. Я добиваюсь только, чтобы вы признали нас равными. Чтобы человеческая раса проснулась. Все мои песни – они о пробуждении. Не о войне!

Ветер бьет наотмашь по стенам рыбацкой хижины, и мое тело отзывается новой вспышкой боли. Ветер, что внутри, хочет на свободу. Любой ценой. Даже если придется разорвать плоть в клочья. Человек гладит мое лицо, разметанные по подушке волосы.

– Прости меня, Виана. Я не знал, что ваши девушки… Я найду способ снять этот проклятый браслет. У меня появилась новая идея, я сегодня должен встретиться с одним магом.

– Человеческая раса не рождает магов, одних шарлатанов, – шепчу я. – Да и что, если я не смогу справиться со стихией? Если я убью тебя?

Я чувствую свою обреченность. Браслет может снять только саган-жрец после сложного ритуала, да и не зря ж говорят, что женщина не способна совладать со стихией. Опять накатывает мутная волна боли. Смерть уже дышит в шею, щекочет лопатки острою косой. Однако я ни секунды не раскаиваюсь, что сбежала из отчего дома с этим человеком. Родители заставили бы меня выйти замуж, чтобы спасти жизнь. Брак – другого пути у саганы нет. Но сама мысль о том, чтобы принадлежать какому-либо мужчине, кроме Десмея, мне отвратительна. Настоящей любви плевать на любую практичность, настоящая любовь не останавливается перед страхом смерти.

Ветренники не терпят неволи. Такими нас создала Богиня, и пусть женщине грешно следовать собственной природе, но я истинная ветренница. Чем и горжусь.

Все это я шепчу склонившемуся надо мной мужчине.

– Я ненавижу вашу проклятую Империю! Площади столицы красные от твоей крови, – рычит вдруг Десмей. – Позови меня! Я услышу. Я приду даже из ниоткуда. Позови меня.

* * *

Невест осталось девять. Следующим утром мы собрались во дворце, в кабинете принцессы Варагад, немолодой уже саганы, внешне очень похожей на горбоносого. Здесь пахло книгами. На стенах висели гобелены с изображением битв. На многочисленных шкафчиках, комодах, столиках, причудливо изукрашенных резьбой и позолотой, среди книг гнездилось множество статуэток, птичьих чучел, засушенных букетов. Одна стена целиком была отведена выставке диковинных музыкальных инструментов. Среди привычных глазу струнных – причудливый золотой зигзаг. Или глиняная чаша с круглым отверстием сбоку – как на ней играть? Руки чесались, но дотрагиваться было боязно, пока не подошла принцесса и сама не вручила мне этот горшок.