Люфт. Талая вода - Хелен Тодд

Пекарня просто место, место пересечения реальностей. Она дает возможность видеть и передавать чувства. В ее стенах слова эхом отражаются в далеких и незнакомых временах… но все происходит в одном-единственном: сейчас. И это «сейчас» привязано к тому, кто является этим чувством. Сердце видит, осязает, передает свои эмоции. Хранитель… (здесь Ани тепло улыбнулась, думая о Роберте) создает в пекарне тишину и спокойствие. Его задача оказывать помощь тем, кто в этом нуждается. Ключ собирает информацию, владеет словом. А слова зачастую могут сделать больше, чем поступки. И Якорь. Он отвечал за стабильность, за работу пекарни. Всегда вдали, всегда спокоен, всегда уверенно держит на месте корабль, даже если море начинает волноваться.

– Ты еще не спишь?

Молли вошла без стука, чем здорово испугала Аннетт. Та вздрогнула и едва не обронила блокнот.

– Не спишь. Хочется все узнать, я понимаю. Ладно, ты завтра выспись, хорошо? Я с утра помогу с прилавком, а после уйду на кухню. Рождественский ужин на мне. А ты отнесешь заказы и заодно отвлечешься. Скучаешь?

– Не то чтобы, просто непривычно…

– А к такому и не стоит привыкать, – Мол хитро улыбнулась. – Ты ведь пытаешься найти причину, почему вам нельзя быть вместе?

Она не дала ответить, покачала головой, села на край кровати, закрыла тетрадь и отложила ее на тумбочку.

– Послушай, – Мол вздохнула. – В привычном укладе Роберт – хранитель. За ним твое спокойствие и помощь жителям пекарни, а отношения… это шторм, постоянный шторм, в котором невозможно пребывать в том самом спокойствии. Но вам, видимо, порознь только хуже. И Эдвард… тому доказательство. Это же нужно – послать кого-то из прошлого, чтобы ты еще больше поверила в свои чувства.

– Я к нему привыкла.

– Нет, нет, не говори глупостей. – Она улыбнулась. – Ты пойми, не в привычке дело. Не в ней. Но ладно, если так спокойнее. До завтра. И ложись, поздно совсем.

Молли мягко улыбнулась, сжала прохладные пальцы Ани.

– Спокойной ночи.

Щелкнула дверь. Еще немного слышались шаги Молли, а после все стихло.

Аннетт огляделась. Все стояло на своих местах. Но в голове вертелись воспоминания о том, как выглядела мансарда в самом начале, когда они с Робертом согласились работать в пекарне.

С тех пор многое изменилось. Пыльный беспорядок, заведенный Молли, которая редко сюда наведывалась, сменился чистотой и обжитостью. Вместо старых и выцветших покрывал появились пуховые одеяла из разноцветных лоскутов. К ним Аннетт сшила темно-коричневые пледы из мягкой ткани, купленной на ярмарке в начале зимы. Окно, пропускающее серебряное сияние луны, Роберт переделал: заменил створки и утеплил. Рамки без фотографий отправились в камин, а кривой и поцарапанный журнальный стол они вместе отшлифовали и покрыли лаком.

Со временем заменили старый и грузный шкаф. Теперь ничего не нависало над кроватями. Новый стоял в конце мансарды, будто был ее второй стеной. Темный, аккуратный, собранный умелыми руками Роберта. Там хранилась одежда и швейные принадлежности Ани.

Аннетт открыла ящик, задумчиво рассматривая его содержимое. Там лежали свечи: почти догоревшие и новые. Они приятно пахли пчелиным воском, навевая ощущение тепла и заботы. Если закрыть глаза и еще раз вдохнуть аромат, то можно было представить цветочное поле и теплый летний ветер. Иногда Аннетт так и делала, но не сегодня… Сейчас она задвинула ящик, задумчиво провела пальцами по книге, которую сейчас читал Роб, и встала. Нужно было отдохнуть.

Правда, уснуть сразу не вышло. Ей было непривычно ощущать, что в мансарде она совсем одна. Казалось, Роберт был для нее маяком, помогающим двигаться в нужном направлении. И в его отсутствие все вокруг окутывала тьма. Она расползалась по стенам, затекала в щели старого паркета, подбиралась к кровати и явно собиралась утопить в себе Аннетт, но Ани не собиралась ей этого позволить.

* * *

В прошлом

Роберт шел впереди. Он старался держаться у кромки леса, но не пересекать ее, чтобы с поля никто не смог заметить два маленьких силуэта.

Тишина, которая их окружала, дарила своеобразное спокойствие. Будто ничего страшного не было, будто все просто сон. Хотелось закрыть глаза и как можно глубже вдыхать прохладный аромат сырой земли и мокрых листьев.

Иногда среди густых кустарников и стволов деревьев виднелись избы. Они – кусочек истории, которую с каждым годом искажала природа, показывая, что творения человека рано или поздно покроются травой, мхом, а после и вовсе скроются в зарослях.

– Забытые места…

Ани остановилась из-за удушающего кашля. Она закрыла рот ладошками, стараясь вести себя как можно тише.

– Неудивительно. – Роберт поставил на землю рюкзак. – Болота, топи… кто здесь будет жить, кроме пары старых бабушек, оставшихся в своих домах из-за привычки? Торфяники перестали приносить выгоду.

– Думаешь, здесь кто-то еще есть?

Она побледнела. Ей не хотелось наткнуться на патруль или военных.

– Нет. – Роб покачал головой. – Не пугайся ты так. Кому охота мочить ноги в такой холод? Ты не сможешь идти всю ночь. Тебе нужен отдых.

Он в очередной раз вздохнул, после чего направился к практически разрушенному дому.

Тот затаился посреди мшистой и влажной земли. Окруженный болотом и топями, которые пришлось проходить очень аккуратно.

– И печь цела, отлично. Я заварю тебе что-нибудь горячее. Ночью никто и не увидит, не костер. Окна завесим тряпками. Благо их здесь хватает.

Роберт помог ей сесть на старую, но крепкую лавку у самой печи. Сам ушел. Он часто вот так молча исчезал, возвращаясь с черствым хлебом или крупой. Роб умел выходить из любых ситуаций и всегда верил в удачу. Точнее, шел к ней сам, не надеясь на помощь извне.

Нынешнее время

Сейчас Аннетт отчетливо понимала, что тогда, посреди болот, она приняла единственно правильное решение: несмотря на страх, довериться помощи.

Теперь воспоминания о том, как Ани ежилась от сырости и ледяного ветра, не приносили боли. Она видела другую сторону событий, замечала тепло, которое Роберт нес весь их путь в Тальвиль.

За этими размышлениями стало легче. Аннетт вновь и вновь повторяла про себя, что не одна… и так и уснула, до самого рассвета, видя во сне отголоски прошлого, которое предстало перед ней в новом свете.

* * *

– Ани, Ани, просыпайся, ну же! У нас сложный день, а мне пора отправить тебя за прилавок.

Молли тормошила девушку за плечо, качала головой, понимая, что лучше бы подруге поспать еще. Бледная, уставшая, под глазами залегла тень.

– Прости, сейчас…

– Я знаю, что тяжело, но нам до вечера помощи не ждать. Так что сами, сами… Ох, – Молли прижала руки к груди и густо покраснела. – К ужину придет Яков, слышишь? Я вчера не стала тебя тревожить, понимаю, нужен был отдых. А сейчас, пока собираешься…