Люфт. Талая вода - Хелен Тодд

– Шесть. Полагаю, вам любопытен и мой возраст. – Женщина покачала головой. – Не переживайте, она родилась после заключения брака и запланированно. Внешний вид обманчив, он иногда позволяет думать то, что вам хочется, а не то, как есть на самом деле.

– А вы наглая. – Незнакомка поправила воротник своего пальто. – Мало ли что вы там полагаете.

Ее явно поставили в неудобное положение.

– Лезть с расспросами о ребенке также не особо тактично, учитывая, что мы не знакомы. Желаю вам удачи. – Она расплатилась, взяла заказ. – Пойдем, хорошая. Угостим Эдит, пока за ней не прислали машину.

– Она уедет на праздники? – Девочка явно расстроилась. – Кто же нам составит компанию на вечере?

– Ей нужен отдых, а мы с тобой пойдем в гости, давай?

Их разговор оборвался, как только закрылась дверь пекарни.

– Отвратительно, гувернантка, гувернантка для маленького ребенка, а сама? Сама с ней просто играет и откупается сладостями! – Женщину явно что-то злило. – И так общаются, так просто! Хотя уверена, она и минуты не провела у ее кровати…

– Вы что-то хотели? – Ани было неприятно наблюдать, как незнакомку захлестывает зависть.

– Хотела, теперь не хочу, – она собралась было уйти, но передумала. – Ладно, чего это я. Дайте пирог с клубникой, два кусочка.

Женщина нервно стучала пальцами по прилавку, бросила деньги, забрала свой заказ и вышла, громко хлопнув дверью.

– Отвратительно…

Аннетт поморщилась от неприятных ощущений. И в чем-то была восхищена тем, с какой легкостью женщину поставили на место.

Ей хотелось закрыть пекарню и спуститься, чтобы помочь Молли с готовкой праздничного ужина, но она уловила в зеркале отражение жизни посетительницы.

На этот раз она испытывала любопытство и желание узнать, что там, за ширмой ее раздражительности.

В зеркале показалась девочка, похожая на незнакомку из пекарни, она задумчиво сидела над книгой, аккуратно переписывая каждую строчку. Она знала текст наизусть, но упорно продолжала учить. Это отвлекало, помогало не думать о тревогах, разрастающихся внутри. Быть может, это останется ее единственной отдушиной. Во время уроков мать редко ее беспокоила, и она старалась как можно чаще прятаться за этим делом.

Скрипнула дверь, и в полутемное помещение (они экономили свет) вошла та самая женщина, которую Аннетт видела в пекарне.

Она повертела в руках сверток, задумчиво посмотрела на девочку и решилась заговорить.

– Послушай, я купила тебе пирог, – женщина поставил пакет на письменный стол. – Теперь ты поешь, а потом мы пойдем на праздник к Милвестам. Нужно только выбрать платье… скрывающее твой лишний вес. Хотя ты очень похудела за последнее время, а аппетит тот же. Уверена, все это чай у миссис Пенсиваль.

Она задумчиво подняла лицо девочки за подбородок.

– И ресницы нужно подкрасить, а то будешь хуже других девочек. С твоей неповоротливостью, конечно, это не поможет… забудь, просто собирайся.

Девочка отвернулась, сдерживая тяжелое участившееся дыхание. Ей было до боли обидно за слова матери. Не хотелось есть. Вот только сегодня она и не ела толком, если не считать овсяной каши на завтрак. Да и вчера удалось вызвать рвоту так, чтобы никто не заметил. Она делала так достаточно часто, пока однажды ей не сделалось совсем плохо на занятиях. Тогда пришлось отказаться от этой затеи в обед.

– Да не плачь ты. Все образуется. Найдем тебе выгодного мужа, там не нужно будет учиться. Родишь детишек, фигура не будет иметь значения. Вон наша соседка родила уже троих. Не идеальна, а какой мужчина рядом, – женщина тяжело вздохнула. – Линда, вытри слезы, я ведь должна буду накрасить тебе ресницы. Вдруг какой-то из сыновей миссис Кларин обратит на тебя внимание. Уверена, их мать не советует им выбирать девчушек с идеальными пропорциями, чтобы не ущемлять свои права.

Женщина нахмурилась, после чего пробормотала что-то невнятное.

– Лин, мы ведь подруги, поделись, что тебя так расстраивает?

– Все в порядке, я просто переживаю из-за проверки миссис Пенсиваль. Мне завтра контрольную писать.

Она тяжело вздохнула и отвела взгляд. Так точно не будет расспросов. Всегда работало: скажи что-то про обучение, и все остальное уходило на второй план. Вот только было так больно и одиноко, что хотелось повеситься. Пару раз она подумывала об этом всерьез… Но тогда становилось так жаль себя. Линда задумывалась о том, что ее ждет по ту сторону жизни. Если там пустота? Или, как говорит миссис Пенсиваль, ад. Да и навряд ли это избавит ее от переживаний. Они так и останутся внутри. На этом размышления завершались. Линда упрямо верила, что перестанет много есть, будет чаще задерживаться после занятий и ходить по улицам. Тогда, наверное, все наладится. Первые достижения уже были: она немного ушила свое платье, и оно перестало быть мешковатым.

– Ты из-за этого не хочешь никуда идти? – Кажется, мать даже не заметила минутного молчания дочери. – Ладно… тогда в другой раз. Пирог, кстати, твой, я не хочу готовить ужин. А на мое жалованье гувернантки не нанять, довольствуйся этим.

Она растрепала волосы дочери и улыбнулась. В этих жестах сквозило полное удовлетворение своими поступками. По мнению Аннетт, она определенно была горда тем, что говорит с дочерью почти так же, как та девушка с ребенком в пекарне.

Ани отчаянно хотела, чтобы девушка нашла себе что-то извне, что-то, что могло бы отвлечь ее и вытянуть из мрака, в котором девочка тонула, захлебываясь своими слезами.

– Рассказывай мне, что тебя так тревожит, будет легче. Вот как сейчас. Уже и отвлеклась. Завтра все сдашь.

* * *

Сдать контрольную не составило никакого труда. Лин так много времени проводила за учебниками, что тут даже глупый выучил бы. Поэтому после занятий позволила себе сделать крюк вокруг площади. Во дворах никто не обратит на нее внимания, да и вряд ли здесь будут гулять знакомые матери.

Единственное, что ее смущало: урчание в животе. Есть хотелось невыносимо, но она твердо решила не отступать от своего плана. Так к концу года сможет надеть эталонное платье, которое мать когда-то надевала на выпускной. Ей нравилась темно-синяя ткань и аккуратные кружева по низу юбки.

Знала бы мисс Пенсиваль, что Лин собиралась сделать, точно бы ей руки оторвала. Но эта фраза звучала настолько часто, что уже не пугала. Поэтому девушка достала пакет с ланчем, раскрыла его, изучила, что туда положила мать, и собиралась спрятать за лестницей у подъезда.

– Эй, ты что, еду выбросить собралась?

Ее догнал мальчишка, года на два старше. Она видела его на занятиях. Тогда он был в красивом и явно дорогом костюме, а сейчас в потертых штанах с латками на коленях и в смешной застиранной рубашке.

– Нет, просто… – Линда растерялась, а пальцы невольно сжали бутерброд.

– Тогда делись, ты явно не в восторге от сыра. Не любишь?