Люфт. Талая вода - Хелен Тодд

Он протянул испачканную ладонь. С его головы слетел картуз, под которым оказались растрепанные русые волосы.

– Люблю, – она протянула ему свой пакет.

– Спасибо, если тебя заставляют их есть – могу забирать. Я после игры так устаю, что ланча не хватает. А гувернантка упрямо твердит, что нельзя больше, аппетит потеряю перед обедом.

Он с явным наслаждением откусил едва ли не половину бутерброда и поднял картуз.

– Такой вкусный, – жуя, проговорил он, после вытер руку о штанину и протянул ее Лин. – Томас Рейл.

– Линда Тисс.

Она неохотно протянула ему руку, боялась, что он ее испачкает, и придется объясняться, откуда грязь на платье. Но Томас на удивление аккуратно сжал ее пальцы. Все осталось чистым.

– Я заканчиваю игру как раз после твоих занятий, – он кивнул в сторону портфеля. – У миссис Пенсиваль все ходят с такими бордовыми тетрадями, которые едва влазят в сумку. Проходил, знаю. Странная женщина, но умная, умная…

– Она всегда делает все вовремя. Живет по таймеру…

– Да-да, поговаривают, ее даже в приют не взяли преподавателем. Вот и дает частные уроки на дому.

– Собирать сплетни нехорошо. – Лин нахмурилась, но призналась себе, что было интересно узнать что-то новое, пусть и сплетни.

– Откуда ты такая смешная взялась? – Томас захохотал. – Слухи всего лишь приукрашенная правда. Их важно знать, а то мало ли… А вот сплетни действительно дурня – навыдумывают и живи потом, гадай. Так вот, вкусные ланчи тебе дают. Если так неохота их есть – отдавай мне.

Он с явным удовольствием облизал пальцы, явно не обращая внимания на шокированную Линду.

– Посчитаю твое молчание согласием. И не смотри так, никто ведь не видит, что я делаю. Это на всяких приемах нужно вести себя прилично. А мы во дворе, на улице. Кому какое дело.

– А сплетни? Так ведь никто и внимания потом не обратит.

Она прикусила губу, понимая, что говорит точь-в-точь словами матери.

– Сплетни – выдумка. И вообще, забудь о том, что говорят. Это же твоя жизнь. Пойдем, в благодарность донесу твой портфель. – Он без спросу поднял его с пола. – Глаза словно блюдечки. Ох, Линда, тяжело тебе живется. Никто не увидит, отдам его в конце улицы, а там сама.

– Может, не стоит? Он не такой тяжелый…

Ани ощущала ее волнение, но ей так хотелось, чтобы Лин решилась принять помощь, что, казалось, это передалось девочке, и она согласно кивнула.

– Тяжелый или нет, а тебе бы пальцы поберечь. Моя матушка точно взяла бы тебя в свой клуб игры на фортепиано. Такие тонкие – просто мечта.

Он рассмеялся, замечая смущенный взгляд девушки.

– И щеки такие красные. Вас определенно стоит познакомить. Она души в тебе чаять не будет, и еще посетует на то, как я распоясался и неприлично себя веду. Но мне-то можно. Тебе, впрочем, тоже… Моя мама в детстве играла в мяч, прямо во дворе. Представляешь?

Он болтал без умолку, не обращая внимания на то, что Линда чувствовала себя безумно неловко. Но это вскоре прошло. К концу их прогулки девочка забыла обо всем, с интересом слушая истории о его приключениях в школе.

– Ладно, Линда, можно же просто Лин? – Томас отдал ей портфель прямо у дверей подъезда, где она жила. – До встречи.

– До встречи.

Линда не решилась назвать его по имени. Забрала свою сумку и поспешила подняться домой, надеясь, что красные щеки можно списать на то, что она слишком быстро бежала. Соврет, что торопилась рассказать о результатах контрольной. Точно подойдет.

– Ани, тебя долго ждать? Ой…

Молли застыла. Она впервые видела что-то в зеркале. Но недолго, как только Аннетт повернулась, все исчезло.

– Да, иду.

– Отлично, рождественский ужин сам себя не приготовит.

Аннетт собиралась было пойти за Молли, но вдруг поняла, что не может оставить видение в зеркале. Ей важно знать, что будет дальше, она понимала, что влияет на жизнь девушки. Неосознанно, неуверенно, но это помогает.

Она сказала Молли, что немного задержится, и после неодобрительного вздоха подруги вернулась к зеркалу, погружаясь в историю Линды Тисс.

– Пойдем, ну чего ты так смотришь? Пойдем, не упрямься, никому нет дела до того, с кем ты бываешь в пекарне. – Томас взял Лин за руку и уверенно открыл дверь. – Здесь вкусно пахнет. И всегда, всегда свежий хлеб. А еще… ты посмотри, лимонный пирог остался! Зуб даю, ты его не ела.

Он видел, как Линда испуганно сжалась. В ее глазах отражались вовсе не огоньки ламп Эдисона, а паника и страх.

– Так вот в чем дело…

Том покачал головой. Теперь он понял, почему она отдавала бутерброды и почему так часто была бледна. Дело не в усталости от занятий – в еде. Страшная догадка повергла его в шоковое состояние, но лишь на первые несколько секунд, после которых он уверенно заказал кусок лимонного пирога. Как только Молли – а Ани видела, что за прилавком была именно она, – что-то записала и отдала пакетик, Томас вывел Лин на улицу.

– Я не заставляю, не переживай. Это все ваши женские заморочки. Однажды матушка тоже пыталась ничего не есть. Путного ничего не вышло, только с желудком начались проблемы. Ох, семейный доктор был в ужасе от ее методов голодания. Сказал, что все глупости.

– Зато помогает. Я почти могу застегнуть мамино выпускное платье, а как все выйдет… перестану голодать. Тогда она больше не сможет ничего говорить…

– Она и так ничего не может говорить. – Томас отломал небольшой кусочек пирога. – Ты просто попробуй. Ничего не случится. Если случится, должен буду… Ты театр любишь? Уверен, туда тебя точно отпустят. Тем более если пригласят мои родители.

Томас рассмеялся, никак не мог произнести то, что пришло ему в голову. И пока Линда наблюдала за этим, не заметила, как съела кусочек лимонного пирога. Он не был сладким… скорее, слегка кислым и горьким, хотя что-то нежное и вовсе не приторное проскальзывало в непривычном сочетании вкусов.

– У твоей матери челюсть отвиснет. Но и поделом ей. И ты ведь не откажешь мне в приглашении?

– Я не уверена, что смогу, в театр в школьной форме не ходят.

Линда очень хотела там побывать. Когда-то в школе их водили туда на небольшой спектакль. Она слабо помнила, что именно они смотрели, но ей однозначно хотелось побывать там еще раз.

– И не нужно в школьной форме. Мы зайдем к Гретте, она шьет мне все правильные костюмы, – он закатил глаза. – Уверен, у нее найдется какое-нибудь симпатичное платье для тебя. И не нужно будет думать о том, которое явно не по тебе сшито. Гретта говорит, что важно не то, что ты надеваешь, а как оно на тебе сидит. Вот буквально вчера она снимала новые мерки и думала, как бы перешить мою парадную рубашку! А всего-то разницы на полразмера.