Труба Иерихона - Юрий Никитин

Я связывался с Центром.

И что?

Полный отлуп, ответил Джордж. Мне приказано оставаться втени.

Дмитрию показалось, что он не верит собственным ушам. Такогопросто не могло быть. Что у них там за игры? Ему было передано чётко и ясно,что этот человек поступает в его полное распоряжение. И все его наработки, егозапас оружия.

Не понимаю, проговорил он. Ладно, я сам свяжусь, потребуюдополнительных инструкций. Извини, Джордж, что побеспокоил.

Ничего, ответил Джордж с явным облегчением. У нас слишкомбольшая контора. Накладки бывают чаще, чем бы хотелось. Ты где остановился?

В частном коттедже, ответил Дмитрий, только на другом концегорода.

Адрес не помнишь? Так, на всякий случай. Вдруг чем смогу...

Улица шейха Алиля, ответил Дмитрий, не моргнув глазом,семнадцать... Там красные такие ворота, заметные...

На этот раз не врал, когда ехал от аэропорта, в самом делезаметил этот коттедж и даже запомнил номер. Джордж проводил его до выхода издома. Дмитрий распрощался сердечно, но на обратном пути проверялся как никогдатщательно.

От входа послышался шум, веселые вопли. Гирей Мухутдинов,дежурный по части, поморщился: до смены всего десять минут, как раз можноуспеть перемыть кости футболистам, продувшим такой важный матч с Перу, страной,которую и на карте не отыщешь!

В приёмную ввели пятерых гогочущих подростков. Все как наподбор крупные, налитые здоровой неистраченной силой. За ними шёл хмурый, какосень в Подмосковье, Бондаренко. Вечный сержант, вечно в разводе, вечно наподмене.

Набросились на парочку, доложил Бондаренко, избили, отнялисумочку... Парню выбили два зуба. Щас он на экспертизе, весь в кровоподтёках.Похоже, сломаны рёбра... Девушка в шоке, на ней порвали платье и трусики.Похоже, пытались изнасиловать прямо при парне...

Гирей сказал одобрительно:

Парень провожал до самого дома?.. Вот я своему балбесуговорю, что девушек надо провожать, а он хохочет: это в твоё допотопное время!А теперь равноправие. Встретились, поимелись, каждый бежит в свою сторону.

Подростки, нагло хохоча, рассаживались на стульях вдольстены. Один ухитрился закинуть ноги на обшарпанный стол, который сдвинули вугол. Второй, по манерам сразу видно вожака, сказал весело:

Это ты теперь этому защитничку расскажи! Больше провожать нестанет.

Гирей покачал головой:

Эх, Головань... Сколько я тебя знаю, ты всё такой же... Ещёв песочнице копались, ты уже чужие ведёрки отнимал. Ну скажи, за что ты их?

Подростки заржали. В голосе дежурного офицера чувствовалисьусталость и безнадега. Мигом вспомнил, падла ментовская, что они подростки,Уголовный кодекс ещё бессилен!

Головань под смех дружков сказал ещё наглее:

А мужчина должен уметь защищать своих женщин, верно? Вот мыего и потренировали малость.

Вы его покалечили, сказал Гирей.

Ага, ответил Головань довольно. Тебе не ндравится, чурка?Пошел на фиг из Москвы. Это наш город.

Подростки заржали.

Гирей улыбнулся:

Парень, которого вы побили, чистокровный русак. А насчетчурки... Моему прадеду Иван Грозный оставлял Москву в управление, когдаотлучался... Целый район носит имя моего деда. Да и не один. Так что это ямосквич, а вот ты... Тебя поучить бы, что такое быть москвичом, что такое бытьрусским, что такое вообще быть человеком.

Ну и хрен ты нам что сделаешь, заявил Головань. У менястарший брат в юридическом, так что я законы знаю!.. Я среди ребят самыйстарший, а мне только четырнадцать лет!

Гирей задумчиво оглядел здоровенного парнягу. Да,акселерация, о которой узнали лет сорок назад, всё ещё на марше. Когда ему,Гирею, исполнилось четырнадцать, он был вдвое мельче, о девках ещё и не думал,зато каждое лето исправно таскал кирпичи в бригаде каменщиков, подрабатывал,помогал родителям.

Какой это уже у тебя привод? поинтересовался Гирей. И, недожидаясь ответа, сказал голосом школьного учителя: Ты прав, мужчина должензащищать свою женщину. Кстати, парень это и сделал... А кто не может защитить,для этого существуем мы. Милиция.

Головань заржал:

Ну, дед, ты даешь!.. Вы защищаете! Класс!

Гирей кивнул. Лицо его оставалось на удивление спокойным.Головань оборвал гогот, маленькие глазки впились в лицо дежурного. Обычно налицах этих ментов крупными буквами написано, как им все это охренело, опятьприходится заниматься безнадёжными делами: этих подростков выпустят наследующий день, а им ещё долго оправдываться, объяснять, что ничего особенногов обращении с детьми не превысили.

Да, что-то идёт не так, как всегда. Раньше всё сходило срук. И грабежи, и разбои, и квартирные кражи. Даже одно изнасилование было,тоже сошло ведь они ещё дети! Так что надо будет взять на заметку, что одинокихдевок можно ловить и трахать, шалея от безнаказанности, напоследок бутылкуводки затолкать, а потом ещё и пинка, чтобы стекло хрустнуло...

Гирей кивнул сержанту:

Позови Иванчука. Нет, ещё Кленова... У него такие вот орлыдомик в деревне сожгли. Он постарается...

Бондаренко недобро посмотрел на подростков, медленноподнялся. От его недоброй улыбки они насторожились. Головань уже не ржал, сширокой рожи медленно сползала улыбочка.

Я ещё Медведева кликну, сообщил Бондаренко. У него сынишка вбольнице. Третьеклассник! У него какие-то орлы повадились отнимать деньги, чтона школьный завтрак... Попробовал раз не отдать, избили так, что...

Позови, разрешил Гирей, только сам проследи, чтобы он неувлёкся...

Да это было не вчера, успокоил сержант, он уже себяконтролирует.

Дверь отворилась, вошли четверо милиционеров. В комнатеповеяло грозой. Гирей сказал торопливо:

В шестую комнату, понятно? Нет, лучше сразу в подвал. Здесьу меня чисто... ну, сравнительно чисто.

Головань поспешно встал. Подростки, поглядывая на вожака,торопливо поднимались.

Бондаренко оглядел их сузившимися глазами:

Что-то вы вдруг почтительными стали... С чего бы? Руки заголову, шагом марш вот за этим... Михаил, показывай дорогу. А ты, Костя,смотри, чтобы не ломанулись к двери.

Взяв их в коробочку, вели по длинному коридору, потом поступенькам вниз, снова по коридору. Похоже, опустились в бывшее бомбоубежище.Затем тот мент, которого назвали Михаилом, отпер железную дверь, отступил:

Заходите, орлы.

Головань с надменным лицом переступил порог. В головевертелась спасительная мысль, что всего лишь отсидка до утра. Ничего им непришьют, такой статьи нет, они подростки, утром выпустят, да ещё и принесутизвинения. Брат может потребовать, чтобы все было на бумаге...