Моя свекровь и другие животные - Карина Демина

Она втянула холодный воздух и отвернулась, скрывая улыбку.

Нкрума, вредный мальчишка, был здесь. И если так, то бурю он пережил. Что ж, оставалось надеяться, что и девочка цела.

Арагами-тари очень не любила, когда что-то или кто-то мешал ее планам.

А планы у нее были грандиозные.

– Он был в костюме!

Кажется, ее визави не был готов поверить в скорпиона.

– У пустынного кассара на редкость крепкие иглы и удар хорош. Пробивает броню второго и третьего класса. Разденьте его и увидите.

– Пошла отсюда! – рявкнул айварх и занес руку для удара.

Но ударить не посмел.

Жаль, это стало бы хорошим поводом снести ему голову.

Нкрума смотрел на женщину, которой полагалось бы умереть.

И не однажды.

Первый раз, когда она коснулась теплой гадючьей чешуи. Пустынные змеи были на редкость нервозны и быстры. А нынешняя, судя по размерам, огромным даже для гадюки, разменяла не один десяток лет. Бледная чешуя ее искрилась и поблескивала, показывая, что уровень бельтодия в этой чешуе запределен.

Второй раз, когда подобрала хармара, существо в целом мирное и малоподвижное, но обладающее отвратительной привычкой хватать все, что оказывается в непосредственной досягаемости.

К примеру, руки.

А этот обнял, прижался и глаза закрыл.

В третий раз ее должны были убить скорпионы, выводок которых устроился в складках ее наряда. И это не говоря о рапане, который кружил, ухал, но нападать не спешил. А после и вовсе разлегся, шею вытянул и уткнулся в руку уродливой мордой.

– Хороший… – голос женщины слегка дрогнул. – Извини, что испугалась. Я как-то не привыкла к таким знакомствам.

Рапан засвистел.

И зажмурился, когда пальцы ее пробежали по паутинным бугоркам. Тяжкий вздох потревожил гадюку, заставив открыть оба глаза. Змея предупреждающе зашипела, а рапан мелко-мелко застучал хвостом.

Нкрума же задумался, не случилось ли ему попасть в ловушку?

Скажем, газа надышаться галлюциногенного. Или не газа, яды всякие бывают… И может, тело его где-то там, у дома осталось, тогда как сознание гуляет неисследованными тропами разума.

Извернувшись, он ухватил себя за хвост и вцепился в него.

Боль была такой, что Нкрума не выдержал и подпрыгнул, издав обиженный визг. И рапан заухал, этак с укоризною. В голосе его послышались хорошо знакомые ноты: мол, такой большой, а глупости творишь.

– С тобой все в порядке? – нервно поинтересовалась женщина, пытаясь отодрать хармара, явно не желавшего расставаться с рукой. – А я… я в туалет вышла… очень захотелось, и…

Нкрума присел и попытался поймать хвост, чтобы зализать рану. Но хвост ему больше не верил и норовил ускользнуть из лап.

– А тут он… Я убежала вон туда, – она махнула рукой на узкий проход. – Застряла немного… и они вот пришли. Представляешь?

Нет.

И представлять не желал. Что бы ни было в том проходе, оно явно воздействовало на разум существ, заставляя их вести себя нетипично. Но как только воздействие прекратится…

– Тоже думаешь, что они меня сожрать хотят?

Рапан заурчал, явно возмущенный подобным предположением.

– Я не знаю, как их снять. И может, ты приобретешь обычный вид? А то мне как-то среди этого зоопарка неуютно.

В ее словах имелся смысл.

Чувствовала я себя… да полной дурой чувствовала.

Ожерелье из живой змеи немалого веса. Браслет из твари неведомой, но явно хищной, вон, зубы острые в три ряда. Плюс подвески из скорпионов данью местному безумному дизайну.

Ладно, главное – пока цела.

Жива.

А что дальше… Надеюсь, жених в курсе, что с этим зоопарком делать, а то ведь нервы у меня не железные, могу и в истерику удариться. Я отвернулась, позволяя ненаглядному сменить ипостась, и так стояла, разглядывая шипастую морду создания, на которой застыла гримаса величайшего блаженства.

И он, выходит, любит, когда за ухом чешут.

Уши, правда, были весьма и весьма условные, но…

– Агния, – осипший голос заставил обернуться. – Пожалуйста, расскажи, что произошло.

Да кабы я знала… Главное, жених разогнулся и выглядел относительно целым, хотя и потрепанным. Зверюга потянулась было к нему, заухав, но я топнула ногой:

– Стоять. Никто никого есть не станет. Понятно?

– Понятно, – мрачно отозвался Нкрума. – Но, может, ты снимешь гадюку? Она ядовита.

Об этом я сама догадалась.

Здесь, по-моему, неядовитые твари не водятся. А если уж природа обделила отравой, то щедро отсыпала когтей с зубами. Я вздохнула и, погладив змею – как ни странно, прикосновение к ней не вызвало отвращения, – попросила:

– Давай ты меня отпустишь? Хочешь, я тебя на колени возьму? А то ты очень тяжелая.

Я присела на какой-то обломок и почти без страха отпихнула уродливую морду, вознамерившуюся устроиться у меня на коленях. И змеюка одобрительно зашипела. Она стекла на эти колени, свернувшись в несколько раз и устроив голову поверх колец.

Скорпионы зашелестели, будто советуясь, но тоже сползли на землю и исчезли где-то в трещинах.

– Я действительно не понимаю, что происходит, – я провела мизинцем по плотной чешуе. – Просто скажи, что этому есть объяснение.

Нкрума покачал головой, а потом неуверенно ответил:

– Возможно, какой-то подземный газ или излучение?

Это он у меня спрашивает? Хотя чем бы это ни было, главное, чтобы не прекратилось в мгновение ока. Как-то…

Мысль, несомненно глубокую, прервало протяжное гудение, а затем взрыв сотряс потолок, обрушив на нас град из песка и щебенки. Я только и успела, что икнуть, как сверху оказалось огромное тело зверя.

Массивные ноги.

Гладкое брюхо.

И кажется, я на змею упала, но та, вместо того чтобы впиться в тело, как положено приличной гадюке, лишь зашипела и медленно, с чувством собственного достоинства, выползла из-под меня.

Снова ухнуло.

Громыхнуло.

И на грохот этот зверь отозвался рассерженным ревом. Я его понимаю. Сидишь тут в пещере, а какие-то неразумные существа ее ломают пренаглым образом, того и гляди разрушат. И пожалуй, зверь пришел к тому же выводу, а потому загудел, подхватил меня за шкирку – подхватил аккуратно – и куда-то потащил.

Надеюсь, не жрать.

Я только и смогла, что пискнуть.

– Стой! – Нкрума поднялся на четвереньки. – Стой, кому говорят. Агния, прикажи ему!