Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

– Вы хотите сказать, что женщинам не нравится признавать в себе мужскую составляющую, потому что она связана с интеллектом?

Иронический тон Фабрегаса не ускользнул от психолога, который слегка улыбнулся, прежде чем ответить:

– Еще раз напоминаю, что не стоит застревать на терминах. Анимус – скорее совокупность всех принципов и предрассудков, воспринятых женщиной от отца или другого авторитетного человека, заменяющего его. Девочка слушает, что говорит отец, запоминает его слова, обдумывает их – чтобы позднее трансформировать их в некий жизненный кодекс. Повзрослев, она высказывает собственные суждения, которые сама же сформулировала на их основе, в нарочито категоричной манере. Они становятся как бы ее собственными истинами, непреложными ценностями, не подвергаемыми сомнению. Любая женщина всегда объяснит вам, что нужно делать и как это нужно делать.

– Если я правильно понял, эта теория утверждает, что женщина, будучи дурой и истеричкой одновременно, не может размышлять самостоятельно.

На сей раз доктор Блан расхохотался от всего сердца.

– Я женат, капитан, и поэтому никогда не рискну встать следом за вами на этот скользкий путь. Нет, если говорить серьезно, самое важное для Юнга, то, что он выставляет на первый план, – это внутренняя двойственность. Признание той части собственной индивидуальности, которую мы осмеливаемся раскрыть только во сне. Женщине снится, что она – мужчина, могущественный и властный, мужчина грезит об эротических отношениях, в которых он является женщиной. Согласно Юнгу, столкновение со своей тайной стороной в реальности является важным этапом процесса индивидуации.

Фабрегас, который тем временем записал еще несколько ключевых слов в блокнот, поднял голову и вопросительно взглянул на психолога.

– Индивидуация – это процесс осознания противоречащих друг другу и конфликтующих между собой элементов, которые составляют тем не менее наше психическое единство, – пояснил доктор Блан. – Процесс постижения нашей самости[38], если угодно.

Однако Фабрегасу важнее было понять, почему доктор Флоран написала юнгианские термины под именами близнецов.

– А вот эти анимус и анима – они укореняются в психике с самого детства? – спросил он.

– В детстве на нас влияет в первую очередь родительский архетип – порождение коллективного бессознательного. Он сопровождает нас всю жизнь. А вот процесс индивидуации происходит уже во взрослом возрасте.

– Тогда что хотела этим сказать доктор Флоран? – спросил Фабрегас, показывая доктору Блану фотографию схемы на экране телефона. – Почему между анимусом и анимой обоюдоострая стрелка? Каким образом эта концепция объединяет двух детей?

– Трудная задача! – признал доктор Блан. – Возможно, моя коллега хотела подчеркнуть воздействие этих архетипов на поведение близнецов. Но, поскольку у меня нет никакой информации об этих двух детях, я не могу вам помочь. Все, что я могу вам сказать, – это то, что нам приходится порой экстраполировать на основе уже имеющихся психоаналитических данных некие аспекты индивидуальности, которые все еще подробно не изучены.

Из сказанного Фабрегас понял одно: возможно, только доктор Флоран смогла бы пояснить свою мысль. Пытаясь проверить свои догадки на практике, не попала ли она в затруднительную, даже опасную ситуацию? Она ведь сказала, что ей нужно уточнить кое-что – и после этого от нее больше не было известий…

– Тем не менее хотелось бы уточнить, – вновь заговорил Фабрегас, – эта стрелка может означать, что Солен и Рафаэль обменялись своими анимой и анимусом?

– Не сочтите за обиду, капитан, но сказанное вами лишено всякого смысла. Анима и анимус являются неотъемлемым элементом каждого существа, скрытой стороной психики.

– Тогда, может быть, доктор Флоран хотела что-то сообщить о Солен и Рафаэле? Я не знаю, но… может быть, речь все же идет о каком-то обмене между ними? Я читал, что проводились многочисленные психологические опыты над близнецами… Может быть, для них все же возможна такая вещь, как взаимная замена архетипов?

Доктор Блан нахмурился, кусая губы. Капитан знал, что его вопрос относится скорее к области догадок, внезапных озарений, чем точного анализа. Доктор Блан не читал ни материалов «Дела близнецов», ни дневника их матери, и все, что он знал об этом деле, было общеизвестно из СМИ: печальная история двух невинных детей, судьба которых была сломана. Однако Фабрегас не хотел повлиять на ход его мыслей, пересказав сведения, которые стали ему известны за последние два дня. К тому же он не был уверен, что сможет изложить их в четкой и объективной манере.

Тем не менее доктор Блан сделал попытку продвинуться по совершенно незнакомой территории:

– В некоторых случаях такая стрелка может символизировать еще одни архетип Юнга – тень. Это, если объяснять по-простому, наш скрытый лик. Та часть нашей личности, которую мы предпочитаем не показывать другим. Карл Юнг говорил, что она может символизировать нашего «темного двойника», то есть нашу полную противоположность, таящуюся в глубинах нашего подсознания. Моя дочь, которой недавно исполнилось двенадцать, часто в шутку обвиняет свою «нехорошую близняшку», когда не хочет сознаваться в собственных плохих поступках. Я пока позволяю ей развлекаться подобным образом, но всегда помню, что она, по сути, права.

– Но Солен и Рафаэль действительно близнецы!

– Да, но сестры больше нет в живых. Может быть, Рафаэль заменил свою тень призраком Солен… Создал некий сплав внутри себя, соединив свою аниму с анимусом сестры. Конечно, это всего лишь теория…

– А если допустить, что это так, каковы могут быть последствия?

– Этапы индивидуации, такие как борьба с тенью, могут вызывать постоянное чувство тревоги, даже продуцировать некие сюжеты на грани безумия. Если Рафаэль присвоил себе личность сестры, чтобы трансформировать ее в свою тень, он бессознательно создал многочисленные внутренние конфликты на физическом уровне. Добавьте к этому все более всеобъемлющий захват и подчинение его личности анимой – и вы получите взрывной коктейль. Если Рафаэль все еще жив, ему сейчас около сорока, так?

– Совершенно верно.

– Степень разрушения его личности может быть воистину ужасна! Множественные грани его «я» разобщены, их невозможно соединить и примирить.

Фабрегас прекрасно понимал, что все это лишь предположения, однако мысль о том, что Рафаэль не страдает шизофренией, а наслаждается ею, казалась ему не столь уж невероятной. Это объяснило бы многое. Правда, только в том случае, если Рафаэль действительно жив…

Услышав телефонный звонок, Фабрегас воспользовался этим, чтобы распрощаться с доктором Бланом, поблагодарив его за консультацию. Затем вышел в коридор и нажал клавишу приема.

– Мы установили адрес, капитан!

– Я вас слушаю, Викар.

– В последний раз, когда телефон доктора Флоран был в зоне действия сети, она находилась менее чем в пяти километрах от Боллена. Мы проверили координаты и обнаружили точное совпадение с адресом…

– Кристофа Мужена, –