Сладкая горечь - Стефани Данлер

– А ты за меня голосовал?

Я плавно скользнула к нему вдоль стойки, на коксе меня так унесло, что я чувствовала себя неуязвимой. На каблуках я была почти на уровне его глаз. Джейк в поношенной фланелевой рубашке и шерстяных слаксах, волосы сальные и обвисшие. Не в своей тарелке, горбится.

– Ненавижу такие сборища. Каждый год говорю себе, мол, это последний раз.

– А что тут можно ненавидеть? Бесплатные закуски?

Я оглядела зал и странную группу людей, собравшихся благодаря ресторану. Когда прошел первый шок от того, что все оказались вне контекста, словно по волшебству сложились прежние клики. Носильщики и посудомойщики пришли в спортивных пиджаках и сидели со своими сильно накрашенными, оживленными женами. Повара облюбовали уголок барной стойки, где наперегонки пили дорогущую текилу «Аньехо», прерываясь ради шотов мескаля. Пол вокруг был мокрым от пролитого спиртного, и хостес и девчонки из кондитерского цеха роились вокруг них защищающим роем.

«Старшие» сидели за круглым столом. Говард привел уместную по возрасту даму, которая все делала на половинной скорости. Она тщательно прожевывала каждый кусочек, прежде чем положить вилку, опустить руку на колени и легонько приложить к губам салфетку, совсем чуть-чуть, чтобы не смазать помаду. Явно не из наших. Шеф и его красавица жена, Никки с Денизой (на столе перед ней лежал телефон, на котором вспыхивали новости от девчонки, оставшейся с детьми). Симона разговаривала с Денизой, их колени почти соприкасались. Интересно, а какими они были в двадцать лет? Дениза без детей и только-только начала встречаться с барменом, Симона – легче, возможно, больше смеется. За нашим столиком Паркер и Саша играли в шашки. Ариэль и Уилл, вероятно, ушли в туалет, а Хизер старалась затащить Сантоса танцевать.

Это было так предсказуемо и мило, что у меня сжалось сердце. Как мне хотелось запомнить их такими!

– Словно я недостаточно всех их вижу, – мрачно сказал Джейк. – И приходится торчать тут в выходной. Вечер псу под хвост.

– Тогда зачем приходить?

– И получить черную метку за неучастие? А кроме того… – Он опрокинул в себя виски и кивнул бармену, чтобы тот налил еще, – дармовая выпивка.

Мимо прошла Миша, хостес, над которой мы все еще потешались из-за чересчур большой искусственной груди.

– Поздравляю, Тесс! Большая победа! – Она потрепала меня по плечу и хихикнула.

Я посмотрела на мою грамоту. Я принесла ее с собой на случай, если захочется похвастаться перед Джейком. Но сейчас она выглядела какой-то детской.

– На самом деле так неловко, – сказала я и свернула грамоту. Я кивнула бармену. – Белого? Без танинов, ладно? Только не шардоне.

– Ты это заслужила, – сказал он, опрокидывая очередной шот и отводя взгляд.

– Довольно мило, правда? – откликнулась я. – Кто-то хочет проводить со мной время. Не пытается бросить меня в столовке. Не так уж я надоедлива.

Когда он повернулся ко мне, глаза у него были прищурены, зрачки – почти светились, и я испугалась. Я подумала, он, наверное, что-то принял, такое же ненормально.

– Это грамота для самой большой бляди, – сказал он. – Ты это знала?

– Бляди?

– Брось, новенькая, не строй из себя тупицу. Ваши кухонные мальчики вечно отдают ее той, которую хотят трахнуть. И ах да, поздравляю. Большая победа!

– Э…

Я попыталась рассмеяться, но смех замер у меня в горле. Скотт увидел меня из угла, где сидел с поварами, и подмигнул. Сколько раз я сбегала, когда подступали слезы: плакала в туалетах, сидя на унитазе, плакала, прячась у кондиционера в кондитерском цехе или за ледогенератором, плакала в подушку, себе в руки, иногда просто в мой шкафчик. Но на сей раз я не сбежала. Я осталась на месте, дав волю слезам.

– Ты…

Слова не шли. Хлесткая ядовитая фраза, которую мне очень хотелось произнести, потерялась среди обломков кораблекрушения – меня опять, как всегда, унизили.

– Ты подлый, Джейк. Это слишком подло для меня.

Его глаза вспыхнули синевой, потом потухли.

– Извини, – начал он. – Тесс…

Я кивнула. Слезы полились быстрее.

– Прошу прощения.

На каждом шагу я с усилием поднимала каблуки от земли. Винный бокал жег мне руку. Взгляд Симоны прошелся ко мне и скользнул к бару. Да, подумала я, иди к нему. Утешай его, потому что новенькая с грамотой самой большой бляди назвала его подлым.

– Тесс?

Я забилась поглубже в кабинку, чтобы меня никто не заметил, но я только что вдохнула дорожку кокса, а потому шмыгнула носом и тем себя выдала.

Она постучала в дверь кабинки.

– Можешь войти, только если чем-то закинулась. Тут зона улета. – Я открыла дверь.

Симона вошла. Мы очутились неловко близко. Можно было бы выйти к раковинам, но она заперла за собой дверь и села на унитаз. Она подставила мне ладонь, и я опустила в нее пакетик. Не отводя взгляда, она высыпала понюшку на растянутую между большим и указательным пальцами кожу и вдохнула.

– Да брось, – сказала она в ответ на мою мину. – Я когда-то была молодой.

Она задумчиво коснулась кончика своего носа, а я коснулась своего.

– Я думала, это хорошо. – Руки у меня дрожали. – Я правда думала, о, вот она я, застряла в лифте, лучше бы мне выбрать кого-то, с кем я правда… я… я выбрала тебя.

– Я польщена.

Я прижала к щеке туалетную бумагу.

– Эти наши перепалки, как шарик пинг-понга – взад-вперед, взад-вперед – просто игра. А потом он бьет меня слишком сильно. И из боли понарошку – боль настоящая.

– Знаю.

– Я что-то не так делаю, Симона? Такое ощущение, что меня вечно наказывают.

– За что тебя наказывают?

– Понятия не имею, черт побери… За то, что дура?

– Перестань. – Она без сочувствия схватила меня за руки. – Никто не навязывает тебе роль жертвы. Не зацикливайся на себе, не то тебя ждут сплошные разочарования. Будь внимательна.

Я высвободилась, и она сложила руки на коленях.

– Слишком поздно? – спросила она.

– Для чего?

– Бросить этот флирт?

– Думаю, это больше, чем флирт, Симона.

– Нет, не больше, это фантазия. Джейк это знает, и ты это знаешь. Ты можешь перестать? – Она смотрела на меня бесстрастно.

– О’кей… то есть… мы вместе работаем… поэтому… – Я помедлила. – Что ты имела в виду, сказав, что Джейк это знает?

– Что он знает про твою щенячью влюбленность.

– Так вы меня обсуждали? – Мне показалось, меня сейчас стошнит.

– Мы тебя не обсуждали. Просто к слову пришлось.