Битва за Салаяк - Юхан Теорин

Это был, конечно же, Хасверос Мудрый. Старик медленно обходил солдат, заговаривал с ранеными и врачевал их раны.

Йоран вздохнул, но послушно спрыгнул с телеги.

– Я скоро приду, – бросил он братьям.

Самуэль с Никлисом принялись сооружать новый загончик для свиней. Но трудился в основном Никлис, потому что Самуэль в этот момент заметил Ловису. Она пришла навестить раненых и теперь, печальная, направлялась к палатке своего отца, но, заметив Самуэля, чуть оживилась.

– Приветствуем вас, фрёкен!

И Самуэль согнулся в поклоне, как настоящий рыцарь. Девушка остановилась и кивнула ему в ответ. Теперь они стояли всего в двух шагах друг от друга. Малыш Ларс, напророчь позабытый сестрой, принялся без дела болтаться по двору замка.

Никлис вздохнул.

– Йоран, помоги мне чуток со свиньями!

Йорану пришлось оставить Хасвероса и вернуться к телеге за передвижными перегородками для загончика. Но едва он успел достать парочку, как двор замка огласил чей-то пронзительный крик.

– А-а-а-а!

Крик шел из колодца, но внезапно он оборвался.

Йоран обернулся, и тут раздался новый крик. Кричала фрёкен.

– Ларс! Нет… Нет!!!

Все произошло так быстро, что Ловиса ничего не успела сделать. Только что она разговорила с Самуэлем Вострым о предстоящем пире, краем глаза следя, как ее брат околачивается вокруг колодца и пытается залезть на бортик…

И вот его уже нет, и лишь каменное эхо его крика еще отдается в ушах Ловисы.

Она бросается к колодцу. Черная дыра, уходящая в самые недра горы, обнесенная совсем низеньким, сложенным из камней, бортиком. Ловиса склоняется над ним и кричит:

– Ларс! Нет… Нет!!!

Подбегает Самуэль. И с ним его брат Йоран. Слышатся голоса:

– Что, кто-то упал?

– Да, мальчик… Господи помилуй, да это же сын фогта!

В мгновение ока вокруг колодца образуется толпа. Повара вперемешку с солдатами. Кто-то из кнехтов зажигает факел и поднимает его над колодцем. Пламя трещит на сквозняке, и в его неверном свете Ловиса замечает поблескивающую поверхность воды далеко внизу. Очень далеко. Подземный поток.

– Прислушайтесь! Может быть, его еще слышно?

Ловиса, окаменев, стоит рядом с Самуэлем и напряженно вслушивается. Да, снизу действительно доносятся какие-то звуки. Слабый крик. У Ловисы перехватывает дыхание, и чтобы не упасть она хватается за Самуэля.

– Успокойтесь, фрёкен, – слышит она внезапно звонкий мальчишеский голос. – Я достану его.

Рядом с ними появляется Йоран Вострый и, перегнувшись через край колодца, напряженно вглядывается в темноту.

Ловиса с ужасом смотрит, как он встает обеими ногами на бортик, делает глубокий вдох и прыгает вниз. Словно белка.

Гул голосов вокруг нее все не стихает. А из колодца доносится лишь слабое эхо, должно быть, это шумит подземный поток.

– Ну же, фрёкен…

И Самуэль в попытке утешить осторожно обнимает девушку за плечи.

– Он ведь не утонет… – умоляюще шепчет она.

– Конечно же нет, – заверяет ее Самуэль.

– Моя мать утонула на озере Стуршён, – говорит Ловиса. – Судно, на котором она плыла, перевернулось… И она исчезла.

Самуэль молчит, лишь обнимает ее за плечи.

– Веревка! – внезапно крикнул кнехт рядом с ними. – Есть у кого-нибудь веревка?

– У нас есть, – всполошился Самуэль. – Сейчас принесу!

Он убегает к телегам, и в этот момент царящий во дворе замка шум перекрывает чей-то зычный крик:

– Прочь с дороги!

Все расступаются и смолкают. Фогт быстрым шагом приближается к колодцу и склоняется над черной зияющей пустотой.

– Мой сын там? – спрашивает он срывающимся голосом.

Ловиса горестно кивает.

– Прости, отец, это по моей вине Ларс упал в колодец…

Фогт кладет свою руку ей на плечо, вынуждая замолчать. Отец, всегда такой большой и надежный, но сейчас Ловиса слышит, как дрожит его голос.

– Мы должны его оттуда достать… Слышите? Там внизу могут быть хвитры. Часть из них скрылась в туннелях.

Ловиса знала об этом – ведь она своими глазами видела, как хвитра в серебряном шлеме нырнула и исчезла в одном из таких туннелей.

Вперед выступил Никлис Вострый.

– Там уже наш брат Йоран Вострый. Он умеет лучше всех карабкаться по скалам и стенам, господин Георг!

Никлис наклонился над краем колодца.

– Йоран! – заорал он в темноту. – Ты там?

Его крик эхом отскочил от стен колодца, и снова все стихло.

Но спустя несколько мгновений из глубины донесся слабый отклик:

– …зде-есь!

Фогт оглянулся, ища взглядом своих оруженосцев:

– Тащите веревку! И багры!

– Самуэль уже отправился за веревкой, отец, – промолвила Ловиса.

– Кто это?

– Мой… друг. Самуэль Вострый. Он сейчас принесет нам веревку.

Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.

– Эй! Помогите! На по-о-омощь!

Снизу доносился полный ужаса мальчишеский голос. Ларс был еще жив!

– Я здесь! – закричал Йоран. – Я иду!

Он еще никогда не лазил в полной темноте. Колодец походил на пещеру, куда не проникало ни единого лучика света.

Но зато он отчетливо слышал доносящийся снизу слабый крик мальчишки. И еще плещущийся звук, который говорил о том, что Ларс приземлился в воду.

Каменные стены колодца были сухими на ощупь и без мха. Они были чуть вогнутыми, с глубокими трещинами между камней, так что Йорану было за что ухватиться.

Дюйм за дюймом он спускался все ниже и ниже. Залитое солнцем отверстие колодца постепенно сужалось, превращаясь в крошечный кружочек света над его головой.

Пальцы Йорана коченели от холода. Спуститься в колодец оказалось куда сложнее, чем взобраться на Голову Короля.

Но пока что его пальцы исправно находили за что цепляться, и он не падал.

Вскоре все звуки внешнего мира исчезли, и на смену им пришел шум ревущего подземного потока. Во мраке к нему примешивался слабый ребяческий крик.

– Я иду, Ларс!

– …а-ааарс! – откликалось эхо голосом Йорана.

Но что это? Странный звук, словно кто-то крадется… Или где-то осыпался камень?

Больше Йоран кричать не стал. Их могли подслушивать.