Призрак кургана - Юхан Теорин

* * *

Темень, и без того непрогллднал, внезапно сгустилась еще больше и приняла смутные очертания корабля. Дымный силуэт стремительно приближался и рос, и мальчик в резиновой лодке не успел отгрести в сторону. Его надувная посудина чуть не перевернулась.

Корабль-призрак навис над ним, тяжелый, ржавый, с потеками масла на борту, как будто уже много десятилетий не заходил ни в какую гавань. На палубе никого, только откуда-то из чрева слышалось негромкое уханье дизеля, похожее на сердцебиение огромного зверя.

Лодку поволокло вдоль борта, она быстро набирала воду, и мальчик еле-еле успел зацепиться за свисающую с борта чалку.

Он вскарабкался на палубу.

Корабль оказался не таким большим, как ему показалось. Обычная грузовая лайба.

Сильно пахло рыбой.

Медленно, то и дело оглядываясь, двинулся вперед вдоль задраенного люка в трюм.

И почти сразу увидел мертвеца. Моряк в грязном комбинезоне. Он лежал на спине, уставившись мертвыми глазами в ночное небо.

И другие. Мертвые или умирающие. Они протягивали к нему руки и молили о чем-то на непонятном языке.

Мальчик закричал и бросился на корму.

Так началось последнее лето двадцатого века в поселке Стенвик.

Так началась история о появившемся в поселке призраке древнего могильника.

А может быть, она началась на семьдесят лет раньше, на маленьком погосте, когда другой мальчик, Герлоф Лавидссон, услышал, как покойник постучал в крышку гроба.

Герлоф Лавидссон в четырнадцать лет закончил школу-шестилетку а еще через два года пошел в юнги, но не сразу – два года помогал на семейном хуторе или нанимался на работу. Работа иногда нравилась, иногда не очень. Но хуже всего было помогать могильщику на марнесском погосте.

Он уже тогда знал, что никогда не забудет свой последний рабочий день, когда пришлось дважды хоронить богатого фермера Эдварда Клосса. Сейчас-то Герлоф уже старик, но разумного объяснения до сих пор найти не может.

Вообще-то Герлоф любил истории с привидениями. Никогда в них не верил, но любил. Не верил он и в месть с того света. И что это за слово такое – привидение? То, что привиделось. А призрак? То же самое, только на старинный лад, – человек зрит то, чего нет. Призрилось. Но, хоть и не верил, всегда представлялось одно и то же: холод, сырость, мрак.

И уж никак не солнечный летний день.

А тогда-то как раз и было лето – середина июня. Герлоф попросил у отца большой велосипед. Он очень вырос за последний год, догнал отца и страшно гордился этим – отец был далеко не маленького роста. Но был и минус – Герлоф уже не мог ездить на своем подростковом «Монарке».

Он с удовольствием крутил педали на восток, в глубь острова. Белая сорочка с закатанными рукавами, большой взрослый велосипед – вид, должно быть, шикарный. Вдоль дороги сплошным ковром цвели куриная слепота и сиреневые одуванчики дикого лука, а чуть поодаль темнели кусты можжевельника и орешника. На горизонте застыли неподвижные крылья двух ветряных мельниц – Гер-лоф ни разу не видел, чтобы они крутились. За длинными и низкими каменными оградами паслись массивные коровы с ласковыми глазами и блеющие отары овец. Дважды пришлось соскакивать с седла и открывать широкие ворота в оградах. Ну и что. Нетрудно. Ворота нужны, иначе скотина разбежится.

Его остров… Просторный, почти безлесный ландшафт. Когда прямо перед его носом проносились ласточки и круто, наискось, взмывали в высокое синее небо, Герлофу хотелось съехать с дороги и мчаться по этим бесконечным каменистым лугам, наслаждаясь ветром и свободой.

Но его ждала работа. Он вспомнил, что это за работа, и градус счастья резко понизился.

Эдвард Клосс. Ему было шестьдесят два, крепкий хозяин. На севере Эланда считался состоятельным: денег у него, может, не так и много было, зато он владел землями к югу от поселка Стенвик, где жил Герлоф.

«Безвременно почил, окруженный всеобщей любовью и почитанием», – прочитал Герлоф в некрологе в местной газете. Скорее погиб, а не почил. Строили новый деревянный амбар, и поздним вечером на Эдварда свалилась только что поставленная и вроде бы укрепленная укосами стена. Ладно, почил так почил.

А вот насчет всеобщей любви и почитания… Про Клосса много чего рассказывали. Ла и несчастный случай расследовали спустя рукава. Клосс был не один, с ним были два его брата, Сигфрид и Гилберт. Они валили всё друг на друга. Сигфрид утверждал, что вообще не видел, как стена упала, пошел накрыть брезентом штабеля с пиловочником – вдруг ночью дождь пойдет? А вот Гилберт был рядом, утверждал Сигфрид, пусть рассказывает. Но Гилберта вроде бы тоже на месте не было, и он вовсе не помнил, чтобы Сигфрид куда-то отходил. Сосед утверждал, что слышал крики на стройке, и голоса ему не знакомы. Во всяком случае, не братья Клосс, а кто-то еще. Другие голоса.

Герлоф прислонил велосипед к ограде и огляделся. Братьев не видно. Ну и хорошо. Еще начнут скандалить. Выяснять отношения у могилы.

Было еще совсем рано, полдевятого утра, но солнце уже палило вовсю. Две башни беленой церкви возносились к безоблачному небу. Церковь была построена, как настоящая крепость, с каменными толстыми стенами по периметру.

Над плоским эландским ландшафтом плыли хриплые басовые стоны колокола. Казалось, даже воздух вздрагивал от этих тяжелых, тоскливых ударов. Звонарь звонил по усопшему.

Герлоф открыл деревянную калитку и пошел по тропке между могилами. Налево помещался морг.

А за моргом сидело привидение.

То есть ему так показалось, что он видит привидение. Привидение ребенка.

Герлоф зажмурился и открыл глаза – привидение никуда не делось.

Нет, никакое, конечно, не привидение. Мальчик, на несколько лет моложе Герлофа. Мальчик как мальчик, только очень бледный, будто его всю весну продержали в погребе. Сидит на корточках, прислонился к деревянной стене морга. Босой, в белой сорочке и светлых коротких штанишках. Весь белый, единственное темное пятно – большая царапина на лбу.

– Лавидссон! Давай сюда!

Герлоф вздрогнул и обернулся. Могильщик, Роланд Бенгтссон. Он махнул рукой – иду мол – и направился к Роланду Пару раз обернулся – мальчик так и сидел у стены морга. Герлоф видел его впервые. Не привидение, и то хорошо. Но почему такой бледный?

Бенгтссон ждал его с двумя лопатами в руках. Высокий, сутулый, с жилистыми загорелыми руками. Пожал Герлофу руку так, что тот чуть не вскрикнул.

– Лобро пожаловать, Лавидссон, – весело заявил он. – Пора копать.

Только сейчас Герлоф заметил у стены бурый прямоугольник земли. Бенгтссон уже аккуратно срезал несколько ковриг дерна с газонной травой и отнес к стене. Тут, значит, и будет лежать Эдвард Клосс.