Город без надежды - Марина Дементьева

Меня покачнуло.

Я хотела и, наверное, должна была что-то сказать, но не сумела произнести ни звука. Не столько от того, что меня ошеломило это признание - оно не было так уж неожиданно, - сколько потому что оно возымело надо мной сокрушительное действие, произнесённое вслух. Безо всякой сказочной или поэтической выспренности и витиеватости, но очень просто и почти жестоко. Почти как обещание или заявленное право.

А ещё потому что я слишком ясно поняла, что за ним последует; не опытом, который отсутствовал, а чутьём, которое от опыта не зависит, как врождённое качество. И потому что на какой-то срок меня охватил страх от этого внезапного осознания.

Нахлынуло всё разом. Ярость и боль Верити, её злые слова и ужасные откровения, и ручейки крови, стекавшие по её ногам. Липкие взгляды Малыша, агрессивные приставания Спарка и шарящие по телу лапы Хиляка. Боль, стыд, бессилие, угроза. Зло, причинённое мне лично, и негативный опыт, транслированный от старшей сестры. На какое-то время это перевесило доверие и притяжение, но я не собиралась давать страху власть над собой. Потому что сейчас со мной был не Хиляк, не Спарк и не Смайли. Со мной был Крис. А бояться Кристиана я не стану.

Готова или нет, я позволю случиться этому здесь и сейчас. Мы оба понимали призрачность нашего завтра.

Ладонь Кристиана легла на моё бедро, нашла край домашнего свитера, когда-то принадлежавшего ему самому, поэтому я пряталась в нём, как в уютном коконе. Пальцы отодвинули ткань, обхватили талию и скользнули выше, в облако тепла. Под свитером на мне ничего больше не было. Его пальцы пробежались вверх, и даже от прикосновения к спине я ощутила лёгкую дрожь, потому что он ещё не касался меня так, и от понимания, что в этот раз не ограничится поцелуями и невинными объятьями. Всё воспринималось иначе, острее и глубже. Я почувствовала сочетание прохладного воздуха, забравшегося под приподнятый свитер, и медленно скользящей горячей ладони, и прикрыла глаза, прижимаясь плотнее. Надеялась, что Кристиану не потребуется от меня более внятного ответа на вопрос, который заключался в сдержанной осторожности прикосновений. Я не была уверена, что мне хватит духу произнести это вслух. Моя решимость раскачивалась, как задетый маятник.

Я подняла прижатые к его груди руки, чувствуя лишь плотную и гладкую ткань рубашки. Затеребила маленькие плоские пуговки. В этом заключалась какая-то несправедливость. Кристиан бы изрядно облегчил мне задачу, если бы любезно оделся во что-нибудь, что проще снимать трясущимися неумелыми руками. Хотя бы в свитер вроде того, что был на мне. Его собственные руки вольготно забрались под просторно обволакивающую меня ткань и скользили, легко проводя ногтями вдоль позвоночника, от поясницы до затылка, касались рёбер и живота, наливающегося какой-то приятной тяжестью. Потерпев неудачу с пуговицами, дёрнула рубашку снизу, вытягивая из-под ремня на джинсах, и ответно подпустила обе ладони к жару его тела.

Крис замер, останавливая продвижение моих ладоней по поджавшемуся животу, легко поймав и удерживая оба запястья, хотя я совершенно не понимала, что сделала не так. С несколько секунд я слышала его тяжелеющее дыхание и видела направленный на моё лицо взгляд. Я видела это и прежде, но вспышками, проблесками... просто теперь он не прилагал усилий, чтобы пригасить это голодное горение.

А после подхватил под бёдра, так что не успела опомниться, как обхватила его за пояс ногами и обвила руками шею. Удерживая на весу, он сдвинул с одного плеча широкий ворот свитера. Жадные и почти болезненные поцелуи чередовались с прикосновениями лёгкими, как вздох. Я почти висела на нём, покачиваясь, боясь пошевелиться, под веками мерцали разноцветные вспышки.

В какой-то момент Кристиан прервался. Горячие отрывистые прикосновения его дыхания пёрышком проводили по ушной раковине, отвлекая от сути слов.

- Виллоу... У тебя пульс выдаёт сто тридцать ударов в минуту.

Я нахмурилась, честно попытавшись направить на него расплывающийся взгляд.

- Это от ужаса, - пробормотала, чувствуя, как кожа нагревается от румянца. - Ты целуешь меня или проверяешь, жива ли я?

Он низко засмеялся, уткнувшись в изгиб шеи, и от этого хрипловатого смеха у меня всё завибрировало внутри.

Я хотела возмутиться тем, что ему стоит повременить с физическими упражнениями или пускай лечит себя сам, но мысль вспыхнула и пропала. Мне следовало сказать, что нужно опустить меня на пол и что я способна передвигаться сама, но не была уверена, что это действительно так. А уже через минуту Крис толкнул дверь, и я оказалась в спальне, которую привыкла считать своей, и не могла не оценить, что обо мне в очередной раз позаботились. Здесь мне будет спокойней, чем в спальне Кристиана, в которую я даже не заходила.

Свет не горел, и это также показалось к лучшему. Только зарево над городом и постепенно усиливающийся свет луны, выныривающей из облаков.

Крис сбросил на пол покрывало и отстранился, опустив меня на постель. Я наблюдала за ним широко распахнутыми глазами. От вращающихся, как гигантские лопасти, прожекторов, дальнего света гравимобилей и луны, сказочным дельфином выныривающей из облачной пучины, он то проявлялся в ярком отблеске, то исчезал в тенях.

От рубашки он избавился привычными отточенными движениями, но почему-то медлил, не спеша приближаться. Ожидание в моток скручивало нервы. Крис поставил колено на край кровати, сел рядом. Я приподняла руки, позволив снять с себя свитер, и делала это в состоянии какой-то странной раздвоенности. И, оставаясь в нём, легла навзничь и выгнулась, чтобы легче было снять брюки.

Что полагается делать дальше, я совершенно не представляла и предоставила Кристиану в одиночку разбираться с этим вопросом. А он, словно задавшись целью хорошенько помучить напоследок, не торопился, а, наоборот, немного сдвинулся в сторону, так, чтобы не заслонять падающее на постель рассеянное свечение из окон. Когда он, наконец, протянул ко мне руку, я невольно сжалась, но он даже не коснулся, его ладонь скользнула в воздухе, в полудюйме от кожи.

- Виллоу... - прошептал он тихо, и в его голосе слышалось изумление и что-то, ещё меньше изумления свойственное Кристиану. - Ты вся светишься.

Я окинула себя отстранённым взглядом. Моя кожа, и без того бледная, совсем отвыкла от солнца, и сейчас почти сливалась с белыми простынями. Но, похоже, мне не дано было увидеть себя так, как в тот миг видел меня Кристиан.

- Виллоу, - позвал он так же тихо. - Виллоу.

Я задрожала, протягивая к нему руки. Скользнув вперёд, он лёг, накрывая моё тело собой, накрывая губами мой рот. И я поняла, что все поцелуи до были не более чем детской забавой, репетицией этого, настоящего.

По комнате прокатился далёкий луч прожектора. Луна отчаянным рывком высвободилась из тьмы. Эсперанса и луна казались мне равно далёкими. Близкими были напряжённые руки и плечи под моими ладонями; твёрдая грудь, которая касалась вершин моей груди, когда Кристиан склонялся ниже, опираясь на локти; грубая джинсовая ткань, что тёрлась о бёдра.