Пора убивать - Джон Гришэм

– Нет. – На Карле была старенькая, застиранная, украшеннаявышивкой белая блузка на пуговицах. Она начала перебирать эти пуговицы.

– Жуткое зрелище, которое представляет собой человек,ожидающий, когда его поведут в газовую камеру?

– Нет. – Пуговицы медленно расстегивались одна за другой.

Экран телевизора освещал комнату голубоватым светом;улыбавшееся с него лицо беззвучно желало зрителям спокойной ночи.

– Ощущение ужаса, который испытывают члены семьи в тотмомент, когда отец входит в зал суда и становится перед глазами присяжных?

– Нет. – Блузка была расстегнута, под ней виднелась полоскатончайшего шелка, через который просвечивало бронзовое тело.

– Скрытое от глаз несовершенство нашей правоохранительнойсистемы?

– Нет. – Карла вытянула длинную ногу так, что она лежаласейчас расслабленно и ровно.

– Грубую и непрофессиональную тактику, применяемую нашимиполицейскими и прокурорами для того, чтобы засадить за решетку ни в чем неповинного человека?

– Нет. – Она расстегнула полоску нежной шелковой ткани,поддерживавшую ее почти безупречную грудь.

– Гнев, ярость, кипение страстей, томление человеческогодуха, неукротимость чувств?

– Почти.

Торопливо сброшенная одежда и нижнее белье упали – что наторшер, что на кофейный столик, – и два тела сплелись на мягких подушках.Старенький диван, подарок ее родителей, скрипел и стонал, как скрипел и стоналдубовый пол под ним. Но прочности дивану было не занимать, он привык к стонам ивскрикам. Полукровка Макс с пониманием поплелся к дверям спальни Ханны –охранять.

Гарри Рекс Боннер был мужчиной крупного телосложения. Какадвокат он специализировался на скандальных разводах. Он постоянно сажалкого-то в камеру за отказ содержать собственных детей. Он был пронырливым ихитрым, и на его услуги в округе Форд был большой спрос. Боннер мог отсудитьдетей, дом, ферму, видео, микроволновую печь – да что угодно. Одинсостоятельный фермер довольно долго платил ему нечто вроде оклада только радитого, чтобы его драгоценная половина не поручила ему вести дело об их разводе.Гарри Рекс отсылал попадавшиеся ему уголовные дела Джейку, Джейк же передавалГарри все свои дела о разводах. Они были друзьями и с одинаковой неприязньюотносились к другим юристам в городе, в особенности же к тем, кто работал уСалливана.

Во вторник утром он с шумом вошел в приемную, где сиделаЭтель, и от двери прорычал:

– Джейк у себя?

Направляясь к ступеням лестницы, он не сводил с Этельвзгляда, лишая ее тем самым способности произнести хоть звук. Она толькокивнула, зная, что лучше и не спрашивать, условился ли он с Джейком о встрече.Он уже обрушивал на ее голову проклятия. Он на многие головы обрушивал своипроклятия.

Лестница содрогалась под его мощными шагами. Остановившисьна пороге просторного кабинета Джейка, он раскрытым ртом ловил воздух.

– Доброе утро, Гарри Рекс. Как только у тебя дыханияхватило?

– Какого черта ты не перенесешь свой офис вниз? – так и неуспев отдышаться, требовательно спросил Боннер.

– Тебе необходимы упражнения. Если бы не моя лестница, ты бывесил сейчас больше трехсот фунтов.

– Благодарю за заботу. Слушай, я только что из суда. Нузхочет видеть тебя в половине одиннадцатого, если, конечно, возможно. Хочетпоговорить о деле Хейли с тобой и Бакли. Определить дату официальногопредъявления обвинения, дату суда и все прочее. Просил меня передать тебе.

– Хорошо. Подойду.

– Ты, наверное, уже слышал о большом жюри?

– Естественно. Вон лежит копия их обвинительного заключения.

Гарри Рекс улыбнулся:

– Нет. Я имел в виду голосование по этому обвинению.

Джейк замер и с изумлением посмотрел на коллегу. Гарри Рексвращался в каких-то темных кругах; он всегда служил мишенью для бесконечныхслухов и сплетен и очень гордился тем, что говорил одну только правду – побольшей части. Он действительно первым узнавал все или почти все. Легенданачала складываться о Гарри Рексе двадцатью годами раньше, во времярассмотрения в суде его первого дела. Железная дорога, против которой онвозбудил иск на несколько миллионов, отказалась заплатить и десять центов, ипосле трех дней слушаний жюри удалилось на совещание. Адвокаты железнодорожнойкомпании начали проявлять беспокойство, когда увидели, что присяжные неторопятся вернуться в зал с благоприятным для компании вердиктом. Когда наследующий день совещание жюри возобновилось, противная сторона предложила ГарриРексу двадцать пять тысяч долларов отступных. Обладая железными нервами, онпослал представителей компании ко всем чертям. Однако его клиент был готовсогласиться на эту сумму. Гарри послал своего клиента туда же.

Через несколько часов присяжные вышли из совещательнойкомнаты с вердиктом, согласно которому железнодорожная компания должна былауплатить истцу сто пятьдесят тысяч долларов. Таким образом, он обставиладвокатов ответчика, презрительно фыркнул на своего клиента и отправился в бар«Бест вестерн», где принялся угощать выпивкой всех, кто того пожелает. И напротяжении долгого вечера в баре он в деталях объяснил собутыльникам, как,напичкав совещательную комнату микрофонами, ему удалось доподлинно узнать, какоерешение будет принято. Молва разнесла эту весть тут же, и Мерфи на самом делеобнаружил какую-то проволоку, тянущуюся в совещательную комнату через дырки длявентиляции. Делом заинтересовалась ассоциация юристов штата, но больше ничегоне нашли. И вот уже в течение двадцати лет судьи приказывают бейлифам самымтщательным образом обыскивать совещательную комнату, если Гарри Рекс имеет хотябы отдаленное отношение к рассматриваемому делу.

– Откуда тебе что-то известно про голосование? – Джейк непытался скрывать подозрительность.

– У меня есть свои источники.

– Ладно, так что же голосование?

– Двенадцать к шести. На один голос меньше, и ты не держалбы сейчас в своих руках обвинительное заключение.

– Двенадцать к шести, – повторил за ним Джейк.

– Бакли чуть было не сыграл там в ящик. Некто Кроуэлл,белый, взял обсуждение в свои руки и почти убедил присяжных не предъявлятьтвоему клиенту никакого обвинения.

– Ты знаешь этого Кроуэлла?