Сердце зимы - Хелена Хейл

– Живо вставай! Ты мужчина или кто?! Лежит и грустит вместо того, чтобы делом заняться!

Я сопротивлялся, но в итоге сел на постели. В глазах сразу потемнело. Я сфокусировался на стуле, поморгал и, заметив на спинке стула кардиган Агаты, чуть не расплакался. Слизняк.

– Каким делом?! – громко, безнадежно уточнил я, потирая глаза. – Надо было идти в медицинский. Сейчас бы от меня был хоть какой-то толк.

– Са-а-ша-а! – крикнула мама.

В комнату ворвалась сестра. Подросшая, с копной белесых волос, в модных свисающих джинсах и короткой футболке. Старший брат во мне протестовал, но знал – сестра люто меня отчихвостит за замечание. Господи, чем я думал, когда давал им ключи от своей квартиры?

– Саш, бери его за ноги, бросим на пол, чтобы в себя пришел, – мама хлопнула в ладоши.

– Все! Я встаю! Когда вы уже домой вернетесь?!

– Когда точно убедимся, что ты взял себя в руки. Когда ты скажешь, чем мы можем помочь Агате.

– Я уже сделала несколько постов по сбору средств, – сообщила сестра, поразив меня, – реквизиты указала твои, Дань.

Телефон. Точно. Я не брал его в руки уже сутки. На экране высветилась сотня сообщений о переводе разных сумм: от пятидесяти рублей до десяти тысяч. Конечно, если, то есть когда Агата очнется, потребуются средства на ее восстановление. Но мне было ужасно неловко от того, что приходится просить денег у незнакомцев.

– Меня к ней даже не пускают, – не выдержал я и уронил голову в ладони. – Вы понимаете, что даже некому будет решать, отключать ее от аппарата ИВЛ или нет? Они просто отключат! Саш, отмени сбор. Одолжу у деда нужную сумму.

– Тогда нужно найти ее мать, – предложила мама, – она имеет право продлить ее нахождение в больнице.

– Настя пытается, пока безрезультатно. Обещала созвониться с деревенскими. А ты, мам, не знакома с мамой Агаты?

– Нет, к сожалению. Я вообще редко ходила к их домам, и наши семьи не общались. Знали друг друга заочно, – ответила мама и присела рядом. – Ешь и подключайся к поискам.

– Я хочу хотя бы увидеть ее, мам. Как она там, одна, в этой тьме… ни о чем другом думать не могу, понимаешь?

– Еще как понимаю, солнышко мое. Но грустью делу не поможешь. Мы с Сашкой поедем на съемку, а ты поешь и помоги Насте, – мама похлопала меня по коленке, взяла за руку сестру и вышла с ней из комнаты.

Да, она права. Двое суток я не вставал с постели, доходил только до туалета. Какой толк в этом лежании? Может, я и не врач, не господь бог, чтобы заставить Агату очнуться сию минуту, но ведь должен принести хоть какую-то пользу!

Агата впала в кому. Прогнозы неутешительные. Врач так и сказал:

– Я бы посоветовал вам просто смириться. – Интонацией он попытался передать сочувствие, но не вышло.

Смириться – это же так просто! Пока есть шанс, я буду бороться. Хватит лежать и думать о худшем. Я решил для начала съездить в колледж, поднять все имеющиеся связи для того, чтобы таки добиться посещения Агаты.

На следующий после нападения день я с самого утра дежурил у больницы. Удалось добиться нескольких невнятных ответов благодаря тому, что врач, которая дежурила в тот день, попросила своих коллег не отсылать меня. Агате сделали переливание крови, ее состояние стабилизировали, однако оно оставалось тяжелым. Потом она вовсе впала в кому. Мозг не был поврежден, однако из-за нехватки крови могли произойти нарушения, которые выявятся, только если она очнется. Тогда я понял, для чего все же нужен чертов штамп в паспорте – чтобы вот в таких критических случаях тебя могли банально пустить к близкому человеку!

В колледже я еле усидел на парах. Повезло, что не было никаких заданий и тестов, иначе я бы их точно завалил. К моменту, когда мне позвонила Настя, я уже обошел всех офицеров и попросил помощи у кого только смог.

– Да, Насть.

– Я нашла ее! – воскликнула она так громко, что пришлось убрать телефон от уха. – Она живет в Подмосковье, я уже написала ей целую поэму. Не дай бог эта кукушка откажется, Дань. Боюсь, я нарушу закон.

Я невольно усмехнулся.

– Ох, Бозина, я за эту неделю столько раз от него отклонялся, что уже не чувствую себя достойным своей профессии. Ладно, свистни, когда она ответит. Если пойдет в отказную, я с ней переговорю.

– А ты чем будешь заниматься? Я видела, Сашка открыла сбор. И вообще, Дань, как ты сам-то? – в голосе Бозиной сквозило беспокойство.

– Как я? Насть, как зомби. Ни жив, ни мертв. Но по сравнению с Агатой, считаю, у меня все прекрасно. Поэтому хочу сделать все возможное, чтобы помочь ей и увидеть ее.

– Конечно, Дань, никто не спорит, что нам повезло – мы не в коме. Но мы тоже люди. И я знаю, что ты любишь ее, а потому представляю, каково тебе. Хочется поддержать как-нибудь. Кирилл, кстати, очень помог в поисках, – последнее Настя произнесла явно с улыбкой.

– Насть, ты и так оказываешь колоссальную поддержку, даже сейчас, просто говоря со мной. Мне пора! Пиши, когда мать объявится.

– Держись, пока!

Вечером я получил сразу три радостных известия: узнал дату слушания по делу Виталика; договорился о том, что меня смогут провести к Агате в палату завтра днем; Настя написала, что мать Агаты готова приехать и подписать документы.

4 апреля, ГКБ № 7

Я был готов и совершенно не готов одновременно. Больше всего на свете я хотел увидеть ее и одновременно страшился того, что увижу. Нет, не того, как выглядит Агата. Одно дело хранить воспоминания о здоровом, активном, улыбчивом человеке, другое – увидеть его в предсмертном состоянии. Усомниться в хорошем исходе. Разрыдаться и умолять всех святых, в конце концов, чтобы они вновь вдохнули в нее жизнь!

Медсестра, недовольно фыркая, подвела меня к палате.

– Двадцать минут, не больше, – строго сказала она и быстрым шагом преодолела коридор.

Потная рука дважды соскользнула с ручки, но я все же открыл дверь и вошел внутрь. Я взрослый парень. Я не буду плакать. Не буду. Я настраивал себя всю ночь и все утро, но в итоге, как только увидел все эти трубки, светлые волосы, разметанные по подушке, бледное лицо с синюшным оттенком, безжизненные руки по бокам от укрытого белой простыней тела, – сдался. Смахнул слезы и присел рядом, продолжая рассматривать Агату. Я боялся дышать рядом, чтобы не повлиять