Любимая для колдуна. Лёд - Елена Болотонь

Вечерело. В комнате зажглись магические шары. Несколько штук давали достаточно света, поэтому я не испытывала неудобств.

После длительного перерыва возвращение к рисованию оказалось весьма увлекательным. Я перенесла эскиз на приготовленный заранее камень. Положила первый слой красок, отправила сушиться на печь. Импровизированная печка вполне поддерживала нужную температуру. Природный булыжник, похожий на кусок вулканической лавы, был довольно горячим. Его тепла должно хватить до холодов. По моим подсчётам, пройдёт не меньше месяца, прежде чем он остынет. Тихонько на ушко торговец рассказал, что камень привезён специально с границы Пустоши и стоит огромных денег. Дороже, чем перламутр, сусальные золото и серебро, а также тоненькие кисточки, качеством напоминающие мех колонка.

Пока заготовка сушилась, я развлекалась. Рисовала пальцами. Краски были похожи на хорошо известный акрил. Мне нравилась эта техника: помогала расслабиться и спокойно подумать. Вспомнила рисунок, который видела в библиотеке.

Круг из четырёх драконов, звёзды, капля, земная сфера появились на листе достаточно быстро. Точность прорисовки меня не волновала: всего лишь общие черты. Я размышляла о смысле, что несли символы, когда услышала над головой бархатистый голос дракона:

— Привет, Снежинка.

И чуть не подскочила на месте. Сердце заколотилось как бешеное, грозя выскочить из груди.

— Ну нельзя же так подкрадываться и пугать! — Я искренне возмутилась. — Так можно и заикой остаться!

— Ты не пришла на ужин, — произнёс он задумчиво.

— На ужин? Оу…

Закрыла руками лицо. Провела, протирая уставшие глаза. Хитрость удалась без хитрости. Обо всём забыла — об ужине, мужчине, дворце — пытаясь разгадать тайну четырёх разноцветных драконов.

— Увлеклась.

— И решила остаться голодной?

Голос был ласковым. Ридерик не сердился.

Я посмотрела на мужчину.

— Ну… Иногда так бывает.

— Я уже распорядился, — серьёзный до этого, Альросский вдруг расплылся в улыбке, — еду нам сейчас принесут.

— Что-то случилось?

— Мы давно не виделись. — Ридерик продолжал улыбаться, с интересом разглядывая моё лицо. — Я соскучился, бросил всех в столовой и пошёл искать тебя. Расскажешь, чем занималась?

Слова дракона неожиданно обрадовали. Сдержанно кивнула, соглашаясь. Ридерик засмеялся.

— Да что? Что происходит? — Я нахмурилась, а потом догадалась: — Краской запачкалась?

— Немножко. — Он лукаво прищурился. — Позволишь дорисовать?

Я пожала плечами, недоумевая, что такого мог увидеть мужчина. Эка невидаль — несколько цветных пятен! Ридерик вдруг подхватил меня со стульчика и поставил на ноги. Уверенным лёгким движением развернул от стола. На миг задержал в крепких объятиях и отпустил. На лице расцвела хитрая загадочная улыбка.

— Не хватает всего чуть-чуть, — интригующе произнёс лорд. — Тебе обязательно надо это увидеть.

— Да что увидеть?

— Не хмурься, а то не получится.

Ридерик взял кисть (ну точно заправский художник) и сосредоточился.

— Что не получится?

— Сейчас покажу. — Нежными касаниями он что-то дорисовывал на моём лице. С каждым мазком ему всё сложнее было сдерживать веселье. — Подожди, — уговаривал лорд, — не хватает только носа и глаз.

— Моих глаз и носа мало?

Ну… Мы часто развлекались боди-артом в училище, мазали зубной пастой друг друга в детских спортивных лагерях… Я хорошо помнила, как накатывает вдохновение, смешанное с предвкушением удовольствия от законченной работы, и не мешала Альросскому. Да и как помешаешь, когда так светятся от безграничного счастья глаза?

— Погоди, я уже закончил, — подсмеиваясь, ворковал мужчина. — Ещё чуть-чуть. Сейчас. Ну вот! Идём! — Он бросил кисточку, а затем легко подтолкнул меня в спину. — К стеклу!

Так я оказалась возле окна. И увидела это. О-о-о! Моё лицо… Думала, после танца с вуалями мне будет всё равно. Как же я ошибалась!

На меня смотрела зверюшка. Забавная, разноцветная, весьма удивлённая обезьянка. Чёрный, пипкой, нос, длинные нарисованные ресницы, пара-тройка линий усов. Зачем-то усов! Зелёные пятна смешивались с голубыми и красными. Жёлтое виднелось прямо посреди лба. Как оно там оказалось? Ридерик лоб вроде не трогал.

— Это…

— Ты прекрасна, Ева! — Ридерик наконец захохотал, как мальчишка. — Похожа на радужную тришку из диких лесов.

— Это же… — Я разглядывала шедевр из поблёскивающих на свету пятен. — Это же масло! — до меня вдруг дошло. — Ридерик! Ты рисовал на мне маслом?

Попыталась совладать с накатившими эмоциями. Из двух разведённых палитр, лежащих на столе, дракон выбрал самую стойкую. Выбрал по незнанию, но дела это не меняло! Здесь масляные краски разводили жидкостью без цвета и запаха, потому я сразу не сообразила, чем рисует на мне Альросский. От масла и руки-то отмывались с трудом. А тут — лицо!

— Ещё и на какую-то тришку похожа?

— Ты злишься? — делано вскинул брови мужчина. — О нет, не надо! — Ридерик держал меня за плечи на вытянутых руках, наслаждаясь своим мастерством. — Тебе так идёт. Станцуешь для меня в этой маске?

— Не только станцую, но и буду несколько дней ходить по дворцу как разукрашенная мартышка, — поддакнула, скрывая часть правды. — Смыть не получится!

— Она не смывается?

Наносное удивление превращалось в искреннее.

— Не сразу и очень медленно.

Я на порядок сбавила тон и вернулась к столу. Запустила в палитру пальцы. Масло славно легло на высохший раньше «акрил». Развернулась к дракону. Руки и так были цветными, поэтому лорд не догадывался о грозящей ему расправе.

Ридерик смотрел озадаченно. А я вернулась к нему. Медленно, покачивая бёдрами, томной походкой. Тришка, не тришка… Ему не привыкать. Видел меня в маске с вуалью — слюни текли от желания. Как и сейчас.

Альросский смотрел на меня, пытаясь подавить смех, прорывающийся лёгкими всхлипами. Вот жук!

Я приблизилась к мужчине. Встала близко. Очень. Чувствовала его тепло.

— Скажите, Ридерик, — ласково произнесла с придыханием, смиренно потупив взгляд, — я до сих пор вам нравлюсь? — Голос дрогнул именно там, где нужно. — Даже такой разрисованной?

Мужчина замер. Улыбка сошла с его губ. Он затаил дыхание, словно не веря ушам. Наклонился и обрадованно выдохнул:

— Ева, — дракон стал ещё ближе, — я схожу с ума по тебе. С каждым днём всё сильнее. Не расстраивайся. Мы всё обязательно смоем. Со временем.

— О нет, ну что вы! Не беспокойтесь! — Я обхватила его лицо, медленно повела пальцами. Краски мазались цветными полосками, превращая Альросского в зебру. — Вам же было так весело. Вы наслаждались моментом.