Ложная красота - Наталья Кочетова

— Да? Она потеряла два литра крови, она была на грани!

— Но все обошлось? Полина жива, а этот мальчик теперь будет сидеть в тюрьме, за то, что устроил самосуд.

— Нет. — Шокировано прошептала я, но меня никто не услышал, родители продолжали перебрасываться своими доводами, как мячиком для пин-понга. Мама кричала о том, что теперь все знают, что меня есть, кому защитить, и никто меня больше не тронет. Папа тоже перешел на крик, и утверждал, что из тюрьмы защищать не очень то получится. Я смотрела на них, и внутри меня все переворачивалось от ужаса. Игнат не может попасть в тюрьму. Это ошибка. Так быть не должно. — Ты должен вытащить его пап. — Прохрипела я, и осталась снова не услышанной. — Ты должен ему помочь. — Добавила громче.

Папины слова, которые он выкрикивал маме, оборвались. Он посмотрел на меня и нахмурился, будто я сказала какую-то несусветную чушь.

— Что? — Переспросил он, поморщившись.

— Ты должен ему помочь, ты должен вытащить его. — Повторила я.

— Нет. Не должен. — Фыркнул папа. — С чего бы это? Он знал, на что шел. Разве это нормально? Разве нормально то, что он сделал?

Мама открыла уже было рот, но я схватила ее за руку, останавливая.

— Папа, прошу тебя. — Заговорила я, умоляюще глядя на отца. — Клянусь, я больше ни о чем тебя не буду просить. Никогда. Я обещаю. Я все, что хочешь, сделаю. — Мои глаза наполнились слезами. Я готова была ползать перед отцом на коленях, умолять, требовать, рыдать. Я готова была сделать все, лишь бы Игнат был на свободе. Все это какая-то дикость. Все это неправильно. Он не должен был ходить туда и делать то, что сделал. Он не должен был пострадать от этой проклятой ситуации. Он ведь хороший, он другой… Нельзя позволить, чтобы ему тоже сломали жизнь. Хватит. Хватит покалеченных судеб. Так быть не должно. Это неправильно. Неправильно…

Я сидела, раскачивалась взад-вперед, и смотрела на папу, а из моих глаз уже нескончаемым потоком лились слезы.

— Прошу тебя, папа. Я умоляю тебя. Вытащи его. Ему там не место. — Голос мой утихал, и постепенно перешел в шепот. Силы мои были на исходе. Я оперлась руками о постель и опустила голову. Мне было больно, мне было плохо, меня будто провернуло в мясорубке, и я никак не могла собрать себя в кучу. Я даже головы поднять не могла. Просто сидела и смотрела, как крупные слезы падают на белую простынь, оставляя на ней влажные разводы.

Мама стояла рядом, гладила меня по спине и всхлипывала. Папа молчал. Я держалась из последних сил, руки мои начинали трястись от слабости, но я продолжала сидеть упираясь в постель ладонями. Я должна была убедить папу, я должна была что-то делать, я не могла позволить Игнату так глупо испортить себе жизнь.

— Я сделаю все что смогу. — Наконец послышался тихий голос отца, и я судорожно вздохнув, упала на подушку.

— Спасибо. Спасибо. Спасибо, папа. — Зашептала я.

Я услышала его тяжелый вздох, шаги и закрывающуюся дверь палаты. А затем я обессиленно провалилась в сон.

Игнат

— Да кто вы, к черту, такой? — Выплюнул я, глядя на высокого молодого мужчину в дорогом деловом костюме, сидящего напротив. Мужчина, не отрывая взгляд от текста, вскинул руку, как бы говоря, чтобы я подождал со своими вопросами, мол, он очень сильно занят.

На его безымянном пальце поблескивало толстое обручальное кольцо из белого золота, за воротом белой рубашки виднелись фрагменты цветной татуировки, покрывающей шею. Тонкие пальцы, выученным движением перебирали листы в папке с моим делом. Он быстро скользил глазами по строчкам и иногда потирал идеально уложенную, волосок к волоску короткую модную бородку.

Я рассматривал его, как инопланетянина, внезапно появившегося в комнате для допросов, и ничего не мог понять. Я просил адвоката у государства, и этот ну никак не походил на бесплатного юриста, которые мне представлялись безинициативными, обрюзгшими, замучанными жизнью очкариками. Одетый с иголочки, пахнущий дорогим парфюмом, он с порога деятельно заявил, что постарается сделать все, чтобы судья ограничился условным наказанием. Признание вины и прочие смягчающие обстоятельства играли нам на руку, поэтому прогнозы, на его взгляд, были весьма радужные.

— Да. — Закончив чтение, мужчина захлопнул папку и наконец поднял на меня глаза. Улыбнулся дежурной улыбкой и добавил. — Ну как я и предполагал, все очень даже неплохо, как для такой статьи. Заявление написала мать пострадавшего. Но учитывая, различные обстоятельства: его нападение на девушку, уже не первое, кстати, его условно досрочное освобождение, — принялся перечислять адвокат, — нужно дождаться, когда парень придет в себя. Посмотрим, что он скажет. Он ведь попадет из больницы сразу на скамью подсудимых. К тому же, вас с девушкой связывали романтические отношения, и вы были в состоянии аффекта. Да, перспективы неплохие…

— Кто вы такой? — Упрямо повторил я свой вопрос, дождавшись, когда он закончит свой монолог. — Откуда вы взялись?

Мужчина удивленно поднял брови.

— О, меня нанял ваш брат. — Ответил, расплываясь в улыбке. А потом просто встал и принялся собирать бумаги в свою сумку. Аккуратно все сложив, снова поднял на меня взгляд. — Ну, вынужден откланяться, нужно поговорить с судьей на предмет вашего выхода под залог.

— Мой брат? — Тупо переспросил я, выпучив глаза. Да быть не может. У Ваньки нет столько денег. Адвокат, залог. Это какой-то бред. Да я и позвонил-то ему только вчера, и то только чтобы попросить его узнать про Полину, про её состояние. Я не просил его о помощи. Где бы он успел добыть столько денег? Взял у отца? Или… Догадка прострелила мою голову так сильно, что меня аж перекосило. — Мой брат?! — Снова вскрикнул я, подорвавшись со стула. — Мой брат Ваня? — Повторил я как дурачок. Как будто у меня было еще сотни братьев.

Адвокат посмотрел на меня с сочувствующим снисхождением, расценив мою истерию как-то по своему.

— Не переживайте. Скоро все это закончится, и вы будете на свободе. — Снова улыбнувшись, мужчина кивнул на прощание и закрыл за собой дверь, оставляя меня с распухающей от вопросов головой.

Меня снова отвели в камеру. Оставшись один на один с холодными серыми стенами, я схватился за голову. Ваня, Ваня, что ж ты натворил. Да я тебя голыми руками придушу, если ты отдал деньги, предназначенные на твое лечение, этому холеному адвокатишке. Я ж тебя убью на месте.

Я ходил из угла в угол, сжимая и разжимая кулаки, злясь на себя, злясь на брата, злясь на все вокруг. Ходил так и накручивал себя до самого вечера, а вечером постарался убедить себя в том, что брат мог достать деньги где-то еще. Одолжить, взять кредит, ну заработать, в конце концов. Насильно убедил себя, чтобы можно было уснуть. А утром меня разбудили и попросили на выход. Я думал, что снова на допрос или еще чего, но мне сказали “свободен” и, выдав вещи — телефон, бумажник и ключи, которые были у меня, при задержании, — указали рукой на дверь.