Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Тут же возник и сам берендей, ведя за собой тридцать волколаков для обратного превращения. Стас быстренько провернул этот фокус и тут же отправил всех обращённых грузить на лошадей трофейные доспехи, оружие и продукты. Покончив с погрузкой, люди-волколаки связали уздечки, чтобы животные не разбредались, и пошли приводить лагерь в порядок.

Уже сидя верхом, Стас окинул прощальным взглядом царившую вокруг суету. Встретился глазами с Ганнибалом. Поднял сжатую в кулак руку – держись, мол, берендей. Тот вскинул в ответ обе руки.

Тронув коня, Стас потянул за повод переднюю лошадь. За ней затрусил весь табун.

На выезде из лощины его догнал душераздирающий дружный вой волколаков, оставшихся в лагере. Этому вою не менее громко вторили тысячи волчьих глоток из леса, где прятался в засаде Косолапов. Армия оборотней прощалась с Хозяином, не зная, доведётся ли ещё послужить ему. Многие сложат здесь свои головы, ломая зубы и когти о металлические доспехи воинов.

По тропе, пробитой в сугробах лапами недавно проведённого им войска, Пырёв без приключений добрался до Северных Врат. Свернул на восток и поскакал к мосту, где река отходила от стен Трепутивля, круто забирая к северо-востоку. Перед мостом пришлось постоять, дожидаясь, когда по нему с противоположного берега перебежит стая оборотней, спешившая на зов берендеев. Аппетитный вид большого табуна, казалось, их совершенно не интересовал. Обогнув прикрытых Силой Стаса и потому безмятежно спокойных лошадей, стая, всецело поглощённая маршем, скрылась в густой темноте в направлении лагеря.

Едва миновав узкий мост, Пырёв прибавил ходу. С момента, как он покинул колонну беженцев, прошло довольно много времени. Михайлик уж точно перестал его ждать и распорядился закрыть ворота. Ничего, откроют. Главное, что люди вошли в город. Стас это знал наверняка. Нежить, как говорится, на хвосте принесла. Из тех, кто позже прибился.

На снежном поле перед Восточными Вратами не видно ни единого оборотня. Нынче у них другие заботы. Всё благодаря стараниям Пырёва и планам по захвату мира ещё одного не в меру агрессивного землянина. Пускай лучше между собой воюют, чем пускать кровь добропорядочным гражданам.

Приятным сюрпризом стал перекинутый через ров подъёмный мост. Можно прямиком к воротной арке подъехать. Правда, сами ворота оказались наглухо заперты. Но стоило табуну загрохотать копытами по деревянному настилу моста, створки неожиданно дрогнули, начав расходиться. Значит, заметили, узнали.

Не сбавляя скорости, Стас проскочил между окончательно распахнувшимися створками. Табун вылетел следом на привратную площадь и затоптался на месте, когда Пырёв осадил своего скакуна. Стражники во всю трудились над механизмом ворот, чтобы поскорее их закрыть. Через медленно сужавшуюся щель виднелся поднимаемый мост. От башни, спрыгнув с лестницы, на всех парах нёсся взъерошенный Михайлик с криком:

– Ты куда запропастился, Упырь чёртов? Мы уж и не чаяли живым тебя увидеть!

Подбежав к успевшему спрыгнуть с коня землянину, схватил его за плечи, быстро оглядел с головы до ног и облегчённо выдохнул:

– Слава богам, цел и невредим. – Потом вдруг весело засмеялся, похлопал по крупу ближайшую лошадь. – А я гляжу с башни, вроде ты скачешь, а за тобой цельная куча оборотней, да все такие огроменные, как на подбор. Стал ты ближе подъезжать, тогда и лошадок разглядел. Издаля-то не признал. Невдомёк было, откуда тут лошадям взяться, коль повсюду нежить разгуливает. Ты куда оборотней-то увёл? И лошадей где взял?

– Давай сначала до Кузьмы. Надо собрать ведунов, срочно обсудить кое-какие новости. Там и поговорим обо всём.

Лицо Михайлика окаменело. Всю весёлость как ветром сдуло. Руки безвольно повисли вдоль туловища, голова опустилась.

– Нету больше Кузи, друга ситного, – печально произнёс ведун. – Пока нас не было, беженцы друг за дружкой отовсюду шли. И нежить следом стягивалась. Тут с юга, сказывали, одна колонна спешно прибыла. Да притащила за собой волколаков кучу. Те, что здесь шастали, тоже подскочили. Ну, Кузьма и вышел навстречу, чтобы людям, значит, в город уйти. Стал нежить удерживать, а та прёт без конца и без края. Не сдюжил Кузьма, сгинул под их натиском. Зато беглых уберёг. Все они тогда спаслись.

– А Кардаш?

– Этот живой. Кузя настрого запретил ему из Трепутивля высовываться. А в тот раз так и сказал: «Что бы ни случилось, не выходи из-за стен. Твоя забота людей оберегать, чтоб в город ни одна бестия не прорвалась». Оно и верно. Кроме Кардаша никого здесь и нет из воевод бывалых. Он сейчас там и сидит, на южной башне, тебя выглядает. А на северной Тихомир засел. Мы решили у всех врат дежурить. Вдруг нужда привела бы тебя не с запада, а с какой-нибудь другой стороны.

– Да, ты прав, могло и так случиться. Чёрт, жаль, Кузи не стало. Тем более, надо скорее совет держать. Можешь быстро оповестить всех, чтобы пришли в дом Кузь… к нам в дружинный дом?

– Сделаем. Кого созывать-то?

– Ведунов и Кардаша для начала хватит. Дальше посмотрим. И пусть лошадьми кто-нибудь займётся.

Пырёв уже в который раз поймал себя на мысли, что бесцеремонно приказывает. И кому! Михайлику, задолго до этого командовавшему ведунами вместе с Кузьмой и ещё недавно обучавшему Пырёва всем премудростям, коими сам владел в совершенстве. Бывший учитель и командир вдруг в одночасье стал подчинённым. Причём, вовсе не тяготился таким положением. Неужели его так подкосила смерть Кузи, сделавшая старого ведуна послушной куклой? Не похоже на Михайлика. Скорее, прожжённый вояка чувствовал, что от способностей Стаса и его решительных действий зависят сейчас жизни всех людей, что набились в город. Кому тогда, как ни Стасу лучше знать, где, когда и каким образом применить свои способности.

Большую часть беженцев привели в Трепутивель ведуны, расквартированные до этого по сёлам. Не многие из них выжили, сумев прорваться в город, но сейчас за длинным столом в зале дружинной избы собралось двенадцать человек, включая Михайлика, Тихомира и тех двоих, что сопровождали колонну из Блошиного Брода. Себя Стас предпочитал не считать, а то получалась «чёртова дюжина». Можно было, конечно, следом за собой приписать сюда и сидевшего рядом Аркашу, но уж больно не хотелось находиться с ним в одной лодке. Они с Аркашей всё время только тем и занимаются, что противостоят друг другу. Башка убегает, Пырёв догоняет. Так и живут, как заяц с волком. Вернее, жили, пока не попали в этот загадочный мир древних славян с ожившими легендами, магией и сказочными существами. Да, им пришлось объединиться, чтобы сообща искать выход. Обстоятельства заставили. Только до настоящего родства душ ещё ох, как далеко.

Обстановка не располагала к долгим вступительным речам, поэтому Пырёв сразу перешёл к делу, начав своё выступление со слегка перефразированной реплики одного известного персонажа:

– Собрал я вас, друзья, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…

– К нам едет ревизор, – хохотнул Аркаша.

Но глянув на суровое лицо единственного здесь человека, способного по достоинству оценить его начитанность, осёкся. Желание шутить вмиг пропало.