Катарсис. Северная башня - Виталий Храмов

– Так к чему я? – продолжал егерь, закончив снятие ценного с погибших товарищей и сев на обломок. – Отвлёкся. Бродягами становятся те, кто погиб и чьи останки не были упокоены. Так бывает со случайно погибшими, во время больших битв, когда люди не в силах схоронить и упокоить всех. Или при катастрофе. А магов берегут. Они редко погибают. Все, конечно, стараются первыми убить магов, но кто ж их даст погубить? И даже если маг погибает, его останки обязательно вывезут и захоронят, как положено. Это обычных воинов бросят, где погиб, собрав лишь бронь и оружие. Но не благородных и не магов. Магов мало. Даже меньше, чем благородных. Потому маги не становятся бродягами. Тем более все сразу. Так не бывает. Это не магия. Что-то ещё.

– Ультразвук, – киваю я. И объясняю. Егерь соглашается:

– Свойство этого вида бродяг. Не магическое. Или магическое, но врожденное, пассивное. Как у оборотней.

Закончив с телами товарищей, пошёл искать свои вещи. Нашёл щит. На стоянке – разделочный цех мясокомбината. Мой спальный набор безнадёжно испорчен. Прямо там, где я ночевал, на одеяле и плаще – разорванный конь. Плащ стало жалко, почистил снегом, насколько смог, свернул, отложил. Остальное брать не стал. Нашёл свой рюкзак, копьё и арбалет в футляре. В свалке их просто расшвыряло. Навьюченное на коня тоже испорчено. Сижу, перебираю – что стоит отчищать и чинить, а что бросить и забыть проще, чем спасти. Это одвуконь я могу везти багаж. А ногами – хорошенько всё надо взвесить. Вес брони и оружия, зимней одежды – уже хребет будет трещать.

Какие трофеи, о чём вы? Только если золото и бриллианты. Да и то, золото – оно же золото. Тяжёлое. Переведите на карточку, пожалуйста! А где здесь можно вызвать такси на Дубровку? А доставка у вас есть? Ну, хотя бы газельку! Я даже не прошу КамАЗ! Моя жадность вопит в истерике – столько добра пропадает!

Простились с павшими соратниками. Поленницу сложили прямо на том месте, где Ростик применил сияние. Пока горел погребальный костёр, отдыхали. Потом опять рубили лес и таскали брёвна. Потом таскали кости. До вечера. А потом ночь нам разгонял ещё один костёр. На том месте, где был повержен повелитель бродяг.

Как ни странно, на нас никто не пытался нападать. Бродяги разбрелись. Сразу после боя их скелеты мелькали среди деревьев, потом совсем пропали. Твари тоже не показывались. Может, поужинали нашими сбежавшими лошадками, потому сытые и довольные.

Ночью – тяжёлый сон. Кошмарный. Проснулся, едва посерело небо. Никак не мог вернуть телу подвижность и гибкость. Болела каждая косточка, каждый сустав и каждая жила, ныли все мышцы разом и каждая по отдельности. Знаю, что такое невозможно, но болели волосы. И на голове и на подбородке.

Собираемся в дорогу. Молча, не обговаривая и не уговаривая друг друга, решили, что каждый идёт своим путём. Я – куда глаза глядят, местные – домой. Приказ они выполнить не смогут – меня им не провести через Гиблый лес, а возвращаться я не буду. Сгину – значит, судьба такая. Не хочу больше быть их игрушкой. Путь играют в свою большую игру сами.

Как сторожевая собака, егерь встрепенулся:

– Люди! Смертники!

Бойцы побросали всё в той стадии упаковки, в какой было, расхватали оружие.

– С ними клирик!

Егерь и Сом переглянулись, потом посмотрели на меня. Сом говорит:

– Вот что, Башня. Ты вообще потеряйся, будто тебя тут и нет совсем. Можешь? И что бы ни происходило, не вмешивайся.

Я стал быстро экипироваться. Сом Секира долго смотрел на меня, потом покачал головой:

– Уж не знаю, удача это или проклятие, но скучно тебе, разломник, не будет. До самой твоей смерти. Лич, властитель, повелитель бродяг, клирики в Гиблом лесу – и все к тебе. Пусть это будет удача, северянин!

Отдаю ему честь армейским приветствием, принятым у нас, в России, убегаю. Вчера, пока прыгали с Ростиком, пусть облака ему будут одеялом, по антресолям, увидел одну снайперскую лёжку. Близко довольно. Только забираться туда надо кружным путём.

Лезу. Зимний рассвет – поздний, ещё довольно сумеречно. И как смертников занесло так далеко от какого-либо убежища? День конного пути со знающим дорогу. А эти как тут оказались в такую рань? Переночевали где-то? Где-то рядом? Едва светать стало – вот они! Где? Где тут лежка, о которой даже егеря не знают? Или всю ночь шли? Они настолько круты, что ночами ходят по Гиблому лесу?

Одним словом, всё это не просто так. Все эти непонятные местным движения обитателей Гиблого леса. Твари бежали отсюда, изгнанные бродягами, попавшими под нити кукловода. Поэтому и бродяг стало меньше, что повелитель их около себя сконцентрировал. Повелитель оказывается у нас на пути. Бывает? Бывает. Совпадение. А если нет?

Не знаю карту Гиблого леса, но знаю, что кратчайшее расстояние меж двух пунктов – прямая. И ещё знаю, что люди не любят преумножать сущности. Моим сусаниным была поставлена довольно простая задача – довести «отсюда» до северного края леса. Предположим, что егеря приняли приказ буквально. И повели по прямой. Тогда, зная, что я якобы северянин и пошёл домой, перехватить нас не сложно. А там – пропал человек, и нет проблемы.

Получается, что повелитель с бандой своих марионеток мог и не случайно оказаться у нас на пути? А эти смертники – не просто мимо идут? Может? Может. А могут меж собой быть связаны светлые клирики и оскверненный повелитель? Чем-то кроме пространственной и временной близости. Может быть, что они совсем не случайно оказались, и те, и другие, именно у этих развалин с разницей в несколько часов?

Э-э! Так я могу много до чего досопоставляться. Может быть, и мне надо, как егерям, не преумножать сущности? Да, пожалуй. Сущностей надо упокаивать. Кстати, сущность, как ты там?

«Неплохо. Я следил за твоими размышлениями. Это не похоже на совпадение».

Я вздохнул. Ну, не похоже, и что это изменило? Ничего. Позиция у нас козырная – мне виден наш лагерь как на ладони, даже немного слышно. Будем посмотреть. И арбалет приготовлять.

«А попадёшь?»

Не знаю. Из ПКМ всех бы положил. А из этого? Теоретически – наводи вдоль стрелы. А как на самом деле пойдёт стрела? По какой параболе? Куда её ветер сносит? По ветру или как РПГ – на ветер? И что мне вчера мешало пристрелять ствол?

«Может, уверенность, что против порождений Гиблого леса самострел бесполезен?»

«А он бесполезен?» Ах, ну да. Ну, проткнёшь ты пустой череп бродяги стрелой. И что? А против тварей? Против давешнего носорога – как мелкашка против слона.

Так, тихо на галёрках, спектакль начинается. Занавес, камера, мотор!

Их чертова дюжина. Командир отряда выглядит более важным, чем десяток бойцов с какой-то пирамидой на плащах.

«Знак Триединого, – поясняет дух. – Паладины веры. Одни из лучших воинов мира. Силой веры их изменили. Они сильнее, быстрее, выносливее. И крепче».

А-а, понятно. Универсальные солдаты с Дульфом Вам Даммом. Ещё один универсальный солдат веры в одеждах клирика, второй – явно маг. В сером рассвете плащ – тёмный. А синий он, голубой, красный или зелёный, не понять.