Групповая гонка. Записки генерала КГБ - Валерий Сысоев

Беда еще и в том, что наше представительство в различных международных спортивных организациях оставляет желать лучшего. А это значит, что мы фактически не имеем серьезной поддержки в мире, в то время как против нас выступают единым фронтом. Но международной политикой у нас в спорте никто эффективно не занимается. Яркий тому пример — исключение из списков в кандидаты членов Совета FIFA нашего представителя. А это уже не личный вопрос!

Когда я слышу, что на постах президентов международных федераций и генеральных секретарей слишком мало российских специалистов, то спрашиваю: а сколько нам нужно? Есть федерации, где все решает не президент, а Конгресс, а значит, бороться нужно не за высший пост, а за голоса на конгрессе. То есть консолидироваться.

Когда я возглавлял Международную федерацию велоспорта, был анекдотичный случай. Выезжая на конгресс, я получил задание сделать русский язык в рамках международной федерации официальным. Понимал, что это абсолютная утопия, но тем не менее сделал: как только меня в очередной раз избрали, мы проголосовали за то, чтобы внести изменения в устав. И написали, что официальными языками федерации являются французский, немецкий, английский и родной язык президента.

Это я не к тому, что такой умный. Просто в те времена мы постоянно ломали голову, как развернуть международную ситуацию в пользу своей страны. Сейчас же никто вообще этим не озадачивается. Люди порой рассматривают любой пост, как личное завоевание. И главной задачей становится самосохранение на этом посту.

При этом юридически, по закону о физической культуре и спорте, и по всем остальным нормативным актам, все автономны. Олимпийский комитет автономен, министерство спорта автономно, федерация автономна. Случись что — виноваты спортсмен и тренер.

* * *

В то время я переосмыслил для себя многие вещи, связанные с олимпийским движением и даже написал статью под названием «Тупики олимпийской идеи». Мне кажется, что мировое олимпийское движение сейчас находится именно на грани падения. Живет какими-то старыми стереотипами, которые складывались десятилетиями. Нас продолжают убеждать в чистоте и святости олимпийского движения, рассказывают про патриотизм, про гордость за страну, если при этом и упоминаются деньги, то между делом. А на самом деле произошел величайший в истории олимпийского движения обман. Потому что «Быстрее, выше, сильнее» давно трансформировалось в «Дороже, зрелищнее, богаче», а Олимпийские игры превратились в спортивное топ-шоу.

На сегодняшний день весь мировой спортивный рынок составляет 143 миллиарда долларов. Если приплюсовать сюда спортивную фармакологию, трансферы, тотализаторы, сумма вырастет до 450-ти миллиардов. Это выше, чем мировые расходы на космос. Когда на кону стоят такие деньжищи, все неизменно начинает крутиться вокруг них. Международный олимпийский комитет, который вроде бы должен выступать гарантом кубертеновской философии спорта, на самом деле стал головной корпорацией всей спортивной индустрии. Коммерческая составляющая открыла путь к коррупции, и олимпийское движение стало жить по понятиям бизнес-сообщества. Именно по понятиям — не по законам — со всеми вытекающими последствиями. При этом структура управления осталась прежней.

Кто сегодня является членами МОК? Большая ошибка, кстати, полагать, что эти люди представляют свои страны в МОК. Они представляют МОК на территории своих стран. Я не хочу обидеть этих людей — среди них немало уважаемых и толковых специалистов. Но представьте себе на секундочку, что по этим же принципам стала работать Организация Объединенных Наций: мир давно бы взорвался к чертовой матери!

По логике давно следовало бы задуматься о том, чтобы поменять структуру. Добиваться того, чтобы в основе руководства МОК были президенты всех национальных олимпийских комитетов. Плюс — международные федерации. В этом случае и ротация идет быстрее, и интересы иначе представляются, заодно и коррупции не будет. Не хочу никого обидеть, но если человек много лет находится в структуре МОК и не имеет никакого права эту организацию критиковать, являясь представителем МОК в своей стране, то о какой реорганизации чего бы то ни было вообще можно вести речь?

* * *

Когда Богданчиков ушел из «Роснефти», встал вопрос о его переизбрании и с поста президента Ассоциации. Взамен была предложена кандидатура президента федерации стрелкового спорта Владимира Лисина. Я позвонил ему, мы встретились, надо отдать должное Лисину, он меня терпеливо выслушал.

Честно говоря, я не хотел думать, что необходимость всей той работы, что мы начали налаживать, отпадет так резко. Но именно это и произошло. Лисин дал понять, что вся связанная с Ассоциацией деятельность будет другой.

Вот так потихонечку, мирным путем мы и разошлись.

Из первой семьи я ушел с чемоданом. Не потому, что был такой гордый, или глупый. Просто если рассуждать с серьезной жизненной позиции, когда люди разводятся, то вина всегда обоюдная. Тебя же никто не приводил силком, не заставлял с этим человеком связывать свою жизнь. Поэтому я совершенно искренне считал, что степень моей личной ответственности за расторжение этого брака была достаточно высока. А значит, я должен нести эту ответственность до конца.

Семья и работа — это вообще особая тема для мужчины, если он не подвержен, так сказать, эрозии бездельничества. Особенно в условиях нашего общества, где мужчина исторически считался добытчиком, создателем материальных благ для семьи. И весь строй был пронизан вот этой высочайшей степенью ответственности, иногда и ложной.

Чем больше я в своей жизни размышлял на эту тему, тем отчетливее понимал, что самое губительное для человеческих отношений, когда в браке один из супругов занимает по отношению к другому позицию: «Он обязан». Никто и никому ничем в жизни не обязан. Если люди принимают решение жить вместе, с этого момента начинается их великая служба друг другу. Великое терпение, постоянный взаимный компромисс.

У меня однажды случился разговор на эту тему с сыном, когда у него возникли какие-то сомнения в собственной личной жизни. Вот он и пришел посоветоваться — с тем подтекстом, что у меня ведь тоже брак был не единственным. Я тогда ответил Борису, что как раз с высоты собственного опыта точно знаю одно: когда люди начинают советоваться, как им быть, — это уже не любовь. Любовь — это чувство, которое всегда идет впереди поступка. Как только человек начинает взвешивать варианты, это скорее подспудная попытка решить для себя, с кем выгоднее остаться. Человек от семейных отношений порой устает, потому что семья — это огромная работа и терпение. И очень часто эта усталость подменяется понятием «разлюбил».

И вот тогда встает вопрос: а ты вообще любил или нет? Если не любил — это тоже собственная ошибка, и ты должен уметь это признать.

Многие проживают всю жизнь, так и не поняв, что это такое — любовь. А может быть, просто не получив благословления свыше испытать это счастье. Наверное, правы те, кто считает, что не может быть каждодневной любви, с точки зрения страсти и любования. Но главное, мне кажется, не в этом. А в понимании, что любовь — это не эксплуатация друг друга, это не свое счастье за счет другого. А умение принимать человека таким, как он есть, не пытаясь переделать его под себя.