Групповая гонка. Записки генерала КГБ - Валерий Сысоев

Важно было вовремя понять: как только нарушается баланс между профессиональным ядром и теми, кто приходит со стороны, управление очень быстро становится непрофессиональным. Вот и в России в силу олигархического нашествия стали выстраиваться достаточно уродливые механизмы взаимодействия. Когда вместо того, чтобы заниматься кадрами и методиками, люди стали считать своей главной задачей освоение денег. Взяв на себя финансовые обязательства по обеспечению спорта, олигархи к тому же получили некую моральную индульгенцию. Искренне решили, что все те средства, что были ими запущены в спортивный оборот, они имеют право расходовать исключительно по собственному усмотрению.

* * *

В Ассоциации летних видов спорта, в которую я пришел в конце 90-х, мы как-то проводили совещание — о роли экономики в спорте, о клубной системе. В качестве одного из докладчиков я пригласил Кущенко. И понял, что он был абсолютно уверен, что в биатлоне можно руководить процессом по тем же самым схемам, что и в баскетболе. Но дело в том, что в баскетболе, если у тебя есть деньги, ты купишь нужного игрока. Или судью. Или результат в целом. В биатлоне это не работает.

Сам по себе мир биатлона достаточно специфичен — сам я понял это почти сразу, как пришел в «Динамо» — по тем временам среди динамовцев было немало сильных биатлонистов. Большинство людей этого мира пришли в большой спорт не с петербургских и не с московских улиц. Это люди с окраин нашей большой родины, люди с определенными жизненными устоями и философией, большие труженики, но интеллект у них скорее прагматично-житейский, нежели руководящий. Это своего рода охотники на лыжах. Ни Прохоров, ни Кущенко, никто другой из этого «глянцевого» мира, по определению не могли стать для них авторитетами. Но деньги на тот момент решали очень многое. Поэтому все встали «во фрунт».

Прохоров же стал пытаться руководить всеми процессами сразу. Сначала подтянул в федерацию большую группу управленцев из «Онексим-банка», имеющих о спорте довольно отдаленное представление, Потом рядом с ним в руководстве появился Сергей Кущенко, и биатлон в одночасье получил двух абсолютных непрофессионалов во главе вида спорта. При этом Кущенко вскоре был выдвинут в вице-президенты Международного союза биатлонистов, то есть формально получил еще больше оснований для того, чтобы продолжать рулить спортивным процессом внутри страны.

Главная беда тогдашнего спорта заключалась даже не в отсутствии финансов, а в отсутствии кадров. Если бы в том же биатлоне Прохоров и Кущенко начали всерьез заниматься кадрами, а для этого у них имелось абсолютно все, уже сейчас картина в этом виде спорта могла бы быть иной. Но они явно приходили не на длительный срок. Поэтому в том, чтобы затевать долгоиграющие проекты, не было никакой необходимости.

Дефицит кадров — это вообще было самое злободневное из всех тогдашних спортивных проблем, и не только в биатлоне. В Советском Союзе, на той площадке, где существовал «Союз нерушимый» из пятнадцати республик, национальные богатства и много-много всего прочего, этой проблемы не было вообще. Во всех республиках во главе спорта стояли очень хорошие и грамотные организаторы с колоссальным управленческим опытом. Среди местных председателей спорткомитетов, министров и прочей спортивной публики встречались интереснейшие люди. Таким был Михаил Макарович Бака, который возглавлял Спорткомитет Украины, Аманча Акпаев, который занимал аналогичный пост в Казахстане, Владимир Сергеевич Пантелеев в Московской области, Виктор Ильич Ливенцев в Белоруссии, Николай Русак и другие.

Такая же картина была и в спортивных обществах. Сильным руководителем был Виктор Владимирович Марущак в ЦСКА — он был председателем Спорткомитета Министерства обороны, Борис Николаевич Рогатин — в ВС ДСО Профсоюзов. Когда все это рухнуло или было разогнано, а все, кто мог, ушли в бизнес или уехали за границу, на спортивные должности пришел совсем другой народ. Не сказать, что недостаточно умный или не слишком образованный, просто люди никогда не работали в таком режиме. Их никто не подтягивал на такой уровень мышления. К центральным спортивным, да и не только спортивным властям они относились с позиции: «Вот приедет барин — барин нас рассудит». То есть рассуждали люди просто: наверху есть руководитель, он за нас все решает. Если с должностей не снимает, значит, все идет, как надо. Все остальное — не наше дело.

Очень хорошо помню, как после моего назначения на пост председателя спорткомитета России мы в первый раз собрали всех этих руководителей вместе. В президиуме вместе со мной сидели Шамиль Тарпищев, Борис Федоров, вице-премьер Правительства Шумейко, кто-то еще. Федоров пришел в бордовом пиджаке, как известный персонаж из анекдотов того времени, и на него народ смотрел с большим интересом. Разве что пальцем не показывали.

Когда объявили перерыв и мы все вместе ушли в отведенную для Президиума комнату отдыха, Боря на меня набросился:

— Вы куда нас привели? Кого собрали? Что это за деревня?

Вот тогда я ему и сказал:

— Это, Боря, и есть Россия. Эти окающие, акающие, не совсем гладко говорящие люди, большинство из которых, возможно, никогда не сталкивалось с необходимостью формулировать свои мысли так, чтобы высказывать их с трибуны, — это тот самый контингент, с которым всем нам придется теперь работать. Независимо от того, хотим мы этого, или нет. А главное, Боря, не вздумай свои мысли на этот счет людям в аудитории озвучить. Ты и сам-то не всегла умеешь мысль сформулировать и до конца довести, хотя в высоких кругах вращаешься. А люди из глубинки приехали, понятное дело — подзажаты. И наша задача — суметь доходчиво объяснить, чего мы от них хотим — вот в этой новой России. Тем более, что не так много можем им предложить.

* * *

Вся та ситуация конечно же сильно контрастировала с тем, к чему я привык, работая в советское время. Тогда ведь тоже существовала практика, когда на управление спортом приходили люди не только из профессиональной сферы, но и с комсомольской работы, с партийной. Все это обогащало спорт — точно так же, как авторскую песню в свое время обогатил приход в нее из медицины Александра Розенбаума, а из науки — Сергея Никитина. Я сам, работая в спорте уже на руководящих должностях, не раз убеждался в том, как бывают полезны контакты с людьми из других профессий, стоящими в этих профессиях выше, чем ты — в своей.

В Юрмале как-то, помню, я познакомился с интереснейшим человеком — Александром Борисовичем Чаковским. Он был писателем, лауреатом Сталинской и Ленинской премий, Героем Соцтруда, много лет возглавлял «Литературную газету» и сделал ее одним из популярнейших изданий в стране. С ним было интересно даже просто говорить о спорте. Несмотря на то, что Чаковский на момент нашего знакомства был человеком в очень солидном возрасте, он отличался минимальной степенью консерватизма в оценках.

Столь же интересной личностью был заместитель министра иностранных дел Анатолий Адамишин. Он прекрасно играл в теннис, приезжал на динамовские корты вместе с супругой, которая тоже была хорошей теннисисткой, а по жизни оказался не только выдающимся дипломатом, но и большой умницей — я нередко с ним советовался по каким-то вопросам, когда хотелось дополнительно услышать точку зрения умного человека.