Хрупкая женщина - Дороти Кэннелл

– Хотя, – продолжал викарий, – я рассчитываю, за это на небольшое вознаграждения. Возможно, вы предложите мне немного бренди, мисс Грантэм, и составите мне компанию.

Тётушка Сибил не ответила на доброжелательную улыбку его преподобия.

– Элли, – Роуленд похлопал себя по карманам и встревожено огляделся, – я куда-то задевал трубку и кисет.

– Наверное, вы оставили их в столовой, сейчас посмотрю.

Трубка и кисет мирно лежали на столе, там, где сидел Роуленд. Я обрадовалась возможности побеседовать с викарием наедине. Поблагодарив его за заботу о тётушке Сибил, я извинилась за грубое поведение Джонаса.

– Он едва выносим, даже когда пребывает в хорошем настроении, – вздохнула я. – Но какими бы пороками ни обладал дядюшка Мерлин, снобом он не был, а тёте Сибил не следует совать нос не в своё дело.

Роуленд вытряхнул трубку в пепельницу и спрятал в карман.

– Любопытно, что спор возник именно из-за Абигайль Грантэм. Можно только мечтать о подобной популярности спустя полвека после смерти. Духовным лицам не пристало быть суеверными, но меня не покидает ощущение, что дух Абигайль ещё витает в этих стенах.

– Рада, что вы всё понимаете, – я вертела стакан, стоящий на столике. – Не верю, что в доме есть привидение, во всяком случае в прямом смысле, но случившееся с Абигайль Грантэм каким-то образом изменило его облик. Мне всё-таки кажется, что дом начал приходить в упадок с того дня, когда Артур Грантэм уничтожил следы присутствия здесь Абигайль.

Роуленд кивнул.

– Мне до сих пор приходится наталкиваться в архивах на тысячу и одну проповедь преподобного Джеффри Хемпстеда. Все они немыслимо длинны и посвящены адским мукам и наказанию грешников. Не хотелось бы порицать своего предшественника, но преподобный Хемпстед был самым настоящим фанатиком.

Мы прошли через холл к гостиной и с минуту постояли у закрытой двери.

– Интересно, – пробормотала я, – что достопочтенный мистер Хемпстед обещал закоренелым грешникам? Наверное, туго пришлось беднягами, мало кому понравится, если каждый день сулят вечную турецкую баню.

Викарий взялся за дверную ручку.

– Единственное средство избежать этого – покаянно опуститься на колени и молить о прощении. Чтобы уберечь остальных членов семьи от разлагающего влияния грешников, преподобный Хемпстед настоятельно советовал изгонять духовно испорченных людей. Я отыскал несколько историй подобного рода, в основном связанных с пьянством, но один случай касался женщины, попавшейся на прелюбодеянии. Муж, видимо, поступил по-христиански и выставил её за дверь, – Роуленд весело улыбнулся. – Не беспокойтесь, церковь значительно смягчилась за эти годы. Я, например, не рассчитываю на прирождённых ангелов.

Спустя несколько минут Роуленд в сопровождении тётушки Сибил направился к выходу, напоследок он многозначительно пожал мне руку и напомнил, что свяжется со мной в самое ближайшее время.

– Ты занималась с этим святошей чем-то неприличным? – поинтересовался Фредди, щедрой рукой плеснув себе в бокал бенедиктина. – Теперь, когда ты сбросила свой соблазнительный жирок, я не могу его осуждать. С Беном тебе, наверное, было совсем плохо, но жизнь под одной крышей зачастую пагубно сказывается на романтических отношениях. Любовный пыл с каждым днём слабее, и обе стороны начинают искать новый объект – того, кто не оккупирует ванну на всё утро и не подъедает тайком остатки позавчерашней овсянки. Почему бы и нет? Если обе стороны – люди зрелые, без предрассудков…

Прежде чем я успела высказать свою точку зрения на сексуальную революции, Доркас нахохлилась, словно рассерженный цыплёнок.

– Молодой человек, я не желаю слушать, как вы оскорбляете моих друзей! В этом доме все ведут себя честно и открыто. В противном случае, юноша, я не задержалась бы здесь и минуты! Вы спросите, с какой стати я так доверчива? А всё потому, мой юный друг, что я почтенная женщина, учительница физкультуры и вожатая девочек-скаутов! Вам этого мало?

– Хватит, хватит! – взмолился Фредди, испуганно вздрогнув при упоминании скаутов.

– Главная проблема у таких, как вы, – Доркас крайне неодобрительно оглядела его косичку и серьгу, – заключается в том, что времена хиппи давным-давно канули в прошлое. И вы, бедненькие, понятия не имеете, чем заниматься дальше. Окажите себе милость, мой мальчик, посвятите себя бегу трусцой.

Должно быть, наставительный монолог Доркас оказал на Фредди благотворное воздействие. С этой минуты он вёл себя образцово. Следующим утром он даже лично заправил свою постель. Но, несмотря на примерное поведение моего кузена, мы с Беном испытали огромное облегчение, когда за завтраком он сообщил, что после обеда намеревается покинуть нас. Если Фредди решил совместить приятное с полезным и заявился в Мерлин-корт, чтобы разнюхать, нельзя ли помешать выполнению условий завещания, то, надо сказать, он отвёл себе не слишком много времени. Тем не менее Бен на всякий случай запрятал рукопись внутри рыцарских доспехов. За завтраком Фредди укоризненно заметил, что я теперь ем как птичка, а затем поинтересовался, достаточно ли килограммов я уже скинула. Я честно ответила, что нет, и поспешила переменить тему, прежде чем кузен успеет выяснить, сколько именно мне ещё осталось. Утро промелькнуло быстро и без каких-либо треволнений. Бен напомнил Фредди, что тётя Сибил просила его заглянуть к ней.

– Может, она собирается дать взаймы денег? – предположил Бен, складывая в раковину измазанные яичницей тарелки.

– Всё может быть, – Фредди глубокомысленно пошевелил бровями. – Бедняжка вчера так перенервничала. Пожалуй, забегу. Я считаю себя обязанным старушенции – благодаря её стряпне я научился ценить хорошую пищу.

Подобная галантность отнюдь не свойственна Фредди, но, честно говоря, я вообще с трудом понимала своего непутёвого кузена. Я сказала ему, что тётушка Сибил занимается сейчас в бухте плаванием. Фредди, как истинный рыцарь, тут же объявил, что если Бен одолжит ему плавки, он готов обучить старушку, как надо правильно отдыхать на воде. Вряд ли она станет настаивать на оплате, но если всё-таки будет упорствовать, он предложит ей специальную скидку.

Как выяснилось чуть позже, тётушке Сибил не пришлось расставаться с деньгами. Её не было ни дома, ни на берегу, о чём известил нас всё тот же Фредди. Он раздражённо ворвался в дом, не удосужившись стряхнуть с башмаков песок. Меня эта новость встревожила. Я искренне надеялась, что тётя Сибил не заболела и не отправилась с визитом к доктору Мелроузу.

Фредди попросил показать ему дом. Мы остановились на лестничной площадке у окна-витража. Кузен медленно провёл рукой по гладкой поверхности перил.

– Знаешь что, Элли, – проникновенно сказал Фредди. – Я просто потрясён. Ты что-то привнесла сюда. Что-то честное. Живое. Я предпочитаю находиться на свежем воздухе, потому что там больше живых вещей: деревья, овцы, прочие твари, но это… – он снова погладил рукой перила, – это тоже живое. Чёрт, и чего это я так размяк! По-моему, ты уже отыскала клад, если под этим понималось не что-то материальное, а душа этого дома.