Мизери - Стивен Кинг

Пускай она убила детей Кренмитцев за то, что они — щенки…Соседку… Пусть даже убила родного отца… Но остальных?

Однако он знал ответ. Поселившаяся в нем Энни знала. Онистарые и больные. Они все были старые и больные, за исключением миссис Симо, ату наверняка привезли в больницу уже в безнадежном состоянии. Миссис Симо и тотребенок, что упал в колодец. Энни убила их, потому что…

— Потому что они, как бедные крысы, попались в ловушку, —прошептал Пол.

Бедные. Бедные, бедные создания.

Ну конечно. В этом все дело. В глазах Энни все живущиеподразделяются на три класса: щенки, бедные, бедные создания… и Энни.

Она неуклонно перемещалась на запад. Харрисбург — Питтсбург— Дулут — Фарго. Затем, в 1978-м, Денвер. И каждый раз порядок вырезок был одини тот же: «приветствие», в котором имя Энни упоминалось в ряду имен людей,устроившихся в данном городе на работу (она не поместила в альбом «приветствие»Манчестера — вероятно, подумал Пол, потому что не догадалась, что местнаягазета публикует такую информацию), затем — две-три ничем не примечательныесмерти. Затем начинался новый цикл.

Так происходило до Денвера.

Сначала денверский случай представлялся одним из многих.Газетный материал под рубрикой ВНОВЬ ПРИБЫВШИЕ, вырезанный на сей раз измалотиражной газеты Денверской общественной больницы, где упоминалось имя Энни.Название газеты было написано здесь же ее аккуратным почерком: «Анализ».

— Остроумное название для больничной газеты, — поделился Полс пустой комнатой. — Почему бы в таком случае не назвать ее «Анализ кала»? —Ослиное ржание вышло более испуганным, хотя сам Пол об этом не догадывался.

На следующей странице Пол нашел новый некролог, вырезанныйиз «Роки-Маунтин ньюс». Лора Д. Ротберг. После продолжительной болезни. 21сентября 1978 г. Общественная больница Денвера.

Но затем привычный порядок оказался резко нарушен.

На следующей странице было приклеено извещение не опохоронах, а о свадьбе. Энни на фотографии была не в униформе, а в беломплатье, отделанном кружевами. Рядом с ней стоял мужчина по имени Ральф Дуган идержал ее за руку. Заголовок:

БРАКОСОЧЕТАНИЕ ДУГАН — УИЛКС

«Роки-Маунтин ньюс», 2 января 1979 г. Дуган был примечателентолько тем, что походил на отца Энни. Пол подумал, что если сбрить его острыеусики — что Энни, вероятно, и сделала по окончании медового месяца, — тосходство будет прямо-таки вопиющим.

Пол посмотрел на оставшиеся листы альбома — их было ещеочень много — и подумал, что Ральфу Дугану следовало бы тщательно изучить свойгороскоп — точнее, горе-скоп — в тот день, когда он сделал предложение Энни.

Мне кажется очень вероятным, что на одной из следующихстраниц я найду коротенькую информацию о тебе. Ох, как легко ты мог споткнутьсяна лестнице о тюк с бельем или о дохлого кота. Дохлого кота с клевой кличкой.

Но Пол ошибся. На следующей странице помещались ВНОВЬПРИБЫВШИЕ из газеты Недерленда. Недерленд — небольшой городок к западу отБоулдера. Следовательно, недалеко отсюда. Он сначала не нашел Энни в списке итолько потом сообразил, что ищет не ту фамилию. Она есть в списке, но как частьединого двуполого целого, именуемого «мистер и миссис Ральф Дуган».

Пол вскинул голову. Что, машина приближается? Нет…всего-навсего ветер. Конечно, ветер. Он снова опустил глаза.

Ральф Дуган вернулся к своей привычной работе — помогатькалекам и слепым — в больнице округа Арапахо; соответственно и Энни вернулась ксвоей привычной работе — ухаживать за пациентами, получившими тяжелые травмы.

Теперь пойдут убийства, подумал он. У меня только одинвопрос: Ральф будет первым, одним из или последним?

Но Пол опять ошибся. Вместо некролога на следующей страницеон обнаружил ксерокопию рекламного листка фирмы, торгующей недвижимостью. Влевом верхнем углу помещалась фотография дома. Пол узнал его только попримыкающему сараю — как-никак он никогда не видел этот дом снаружи.

Под ксерокопией подпись, сделанная твердым почерком Энни:Солидная сумма уплачена 3 марта 1979 г. Бумаги оформлены 18 марта 1979 г.

Дом, чтобы коротать дни, уйдя на покой? Едва ли. Дом длялетнего отдыха? Нет, такую роскошь они не могли себе позволить. Тогда?..

Конечно, может, это всего лишь фантазия, но надо обдумать итакой вариант. Предположим, она в самом деле любит Ральфа Дуган. Предположим,прошел год, и он все еще не сделался для нее грязным подлюгой. Что-тоизменилось; ни одного некролога после…

Он перелистнул несколько страниц назад.

…после Боры Ротберг, умершей в сентябре 1978-го. Онапрекратила убивать примерно тогда, когда встретила Ральфа. Но одно дело тогда,другое — сейчас; сейчас тяга к убийству снова набирает силу. Возвращаютсяинтерлюдии депрессии. Она поглядывает на стариков… на неизлечимых больных…думает, какие же они бедные создания, возможно, думает: Меня угнетает этаобстановка. Длинные, выложенные плиткой коридоры, больничные запахи, скрипподошв матерчатых тапочек, стоны страдающих больных. Все будет в порядке, еслия выберусь отсюда.

Во всяком случае, Ральф и Энни переехали в загородный дом.

Пол перевернул страницу и вздрогнул.

Внизу страницы размашистым почерком было выведено: 43 АВГ.1880 НА ХРЕН!

Бумага, хотя и очень плотная, была прорвана пером внескольких местах — столь велика была ярость писавшего.

Над подписью была приклеена вырезка из недерлендской газеты— колонка РАЗВОДЫ. Полу пришлось перевернуть альбом, чтобы убедиться, что вэтой колонке фигурирует имя Энни, — она наклеила вырезку вверх ногами.

Да, так оно и есть. Ральф и Энн Дуган. Основание: склонностьк жестокости.

— Развод после непродолжительной болезни, — пробормотал Пол,и снова ему показалось, что приближается автомобиль, и он оторвал взгляд отальбома. Ветер, только ветер… И все-таки стоило бы в целях безопасностивернуться к себе в комнату. Дело не только в усиливающейся боли в ногах; ончувствовал, что находится на грани нервного срыва.

Но он все-таки снова склонился над альбомом. В каком-тозловещем смысле книга эта была слишком хороша, чтобы ее можно было бросить, недочитав до конца. Она — как роман, настолько жуткий, что от него невозможнооторваться.

Замужество Энни завершилось значительно более законнымобразом, нежели предполагал Пол. Можно сказать, что развод произошел посленепродолжительной болезни; полтора года семейной идиллии — это не так уж много.