Дом мистера Кристи - Влада Ольховская

Поэтому она собиралась взять дело в свои руки. Создавать сюжет, а не ждать его!

Она давно уже заметила, что похожа на Анну Мещерскую. Если природа подбросила ей такой дар, грех не воспользоваться им! Сходство не было шокирующим, но Ася сделала все, чтобы подчеркнуть его. Она нашла похожее платье в стиле хиппи, отыскала парик — не лучшего качества, однако в темноте сойдет. Даже ее оператор, который изначально отнесся к этой идее скептически, вынужден был признать, что теперь их не отличить.

— Еще раз, что ты собираешься делать? — уточнил он.

— Все просто, смотри… Через подъезд я зайду в подвал и выйду наружу через его дверь, типа я так все время делаю — то есть, она делает!

— Так там же кто-то из наших дежурит!

— Ушли уже, — заверила его Ася. — Сейчас на ночь мало кто остается. Ты меня снимешь издалека, а я буду тебя как будто не замечать. Это первая половина сюжета. А вторую отснимем в ночном клубе каком-нибудь. Получится, что эта Мещерская всех дурит, изображая скорбящую вдову, а на самом деле тусит только так, ждет, пока полиция от нее отвяжется и все деньги будут ее!

— Нужно ли мне напоминать тебе, что это незаконно?

— Ой, отстань, ты еще скажи, что это непорядочно!

Ася прекрасно знала, что это не по правилам, но правила были написаны не для нее — и не для портала, на который она работала. Она еще практиканткой усвоила, что там есть проверенная схема. Когда размещалась откровенная «утка», портал просто извинялся, иногда — платил символический штраф и все. Не посадят же ее за такое! Ася всегда может сказать, что обозналась. Они сидели у подъезда, увидели похожую девушку, решили, что это Анна Мещерская. С кем не бывает!

Извинение просматривали гораздо реже, чем репортаж, поэтому портал будет в плюсе.

Оператор тоже знал об этом, он работал куда дольше, чем Ася. Поэтому сомневался он только для вида — или ради развлечения. Он не стал отказываться и сам выбрал, откуда ему удобней снимать.

Они дождались, когда поблизости не будет прохожих, когда уйдут другие журналисты. Ася чувствовала, как отчаянно и быстро бьется ее сердце — совсем как в детстве, когда любая прогулка казалась приключением. Она ни в чем не сомневалась и не собиралась отступать. Она думала только о своей карьере. Журналистке, в отличие от учительницы, нет нужды строить из себя хорошую девочку!

Поначалу ее план работал идеально. Она вошла в подъезд, но подниматься не стала, чтобы не привлечь внимание полицейских. Она свернула в сторону, к двери в подвал. Ася еще утром прошлась здесь, проверила, где есть замки, а где — нет, и теперь у нее готов был маршрут.

Худшей частью, пожалуй, был подвал, вонючий и душный. Но его она миновала быстро, не было причин там задерживаться. И вот — другая дверь, а за ней — свобода! Хотелось побыстрее выйти, сделать вдох полной грудью, но Ася не забывала о роли.

Она вела себя так, как, по ее мнению, должна была вести себя Анна Мещерская. Она приоткрыла дверь, огляделась по сторонам и только потом решилась сделать шаг наружу. Она всем своим видом показывала, что делает что-то запретное, и камера должна была это запечатлеть, чтобы уже этой ночью видео спровоцировало сотни гневных комментариев.

Ее маленький спектакль был почти закончен, она собиралась идти к кустам, в которых скрывался ее оператор. И вот тут что-то пошло не так: у нее появилась компания. Из-за угла дома выбежал мужчина в черной одежде, и Асе показалось, что это не случайность, он давно уже наблюдал за ней. Будто ждал ее!

Он оказался рядом с ней уже через пару секунд, и Ася услышала его тихий злой голос:

— Выползла наконец, дрянь…

Она хотела сказать ему, что это ошибка. Она — не Анна Мещерская, это просто для репортажа! Но в последний момент Ася засомневалась: может, и не рушить иллюзию, чтобы ее видео получилось скандальней? Она не ответила ему, не произнесла ни слова, а потом стало слишком поздно. Мужчина плеснул ей что-то в лицо, развернулся и бросился прочь.

Ася не сразу поняла, что происходит. Сразу — нет, не поняла вообще. Казалось, что это просто вода, обычная, прозрачная, даже не грязь какая-нибудь или та мерзость, которой обливают своих жертв извращенцы. Но потом стало ясно, что все намного хуже.

Пришла боль. Асе казалось, что ее кожа пылает открытым пламенем. Она закричала, прижала руки к лицу, чтобы потушить огонь, однако безуспешно. Потому что кожа не горела, было лишь чувство, что она горит, с каждым мгновением все сильнее, так, что уже и терпеть нельзя… Она терла лицо руками, надеясь хотя бы ослабить боль, но тщетно, ее кожа будто исчезала, мышцы немели, крик летел к ночному небу.

Другая бы не поняла, что произошло, не догадалась бы. Но Ася была журналисткой, она еще во время обучения написала не одну криминальную новость. Сейчас она словно оказалась в одной из тех историй, от которых раньше содрогалась. Она сочувствовала тем несчастным, но верила, что ее это не коснется, никогда… до сегодняшнего дня.

Какой-то безумец облил ее кислотой, приняв за Анну Мещерскую.

В этой квартире жизнь и смерть стали соседками. Они вселились в одни стены, сроднились и не готовы были расстаться. Жизни принадлежала большая часть пространства: две комнаты из трех, коридоры, кухня, ванная. Там было светло, то и дело попадались детские игрушки, царил умеренный беспорядок, который и бывает рядом с людьми. На окнах стояли живые цветы, а на стенах появлялись новые фотографии.

В комнате, принадлежащей смерти, время замерло. Здесь правил бал идеальный порядок, как в музее, все вещи лежали строго на своих местах — и только старые, ничего нового сюда давно уже не приносили. Целый угол был отдан снимкам, перетянутым черной траурной лентой. На подоконниках стояли вазы с искусственными цветами, обесцвеченными солнцем. От них пахло дешевым пластиком.

Такой была квартира семьи Челищевых — матери и сестры Евы Майковой. Ее старшая сестра сумела прийти в себя после недавней трагедии, у нее и выбора-то не было: она заботилась о трех маленьких детях одна, без мужа, у нее не оставалось времени скорбеть. А для матери этот месяц ничего не решил, она будто только что вернулась с похорон и принесла смерть с собой, в эту душную маленькую комнату.

Изначально Анна шла сюда, чтобы поговорить с матерью — кто знает своего ребенка лучше? Но это оказалось невозможно. При упоминании Евы пожилой женщине становилось плохо, она едва не теряла сознание, ее пришлось срочно уложить в кровать.

И тогда на разговор с ними согласилась старшая дочь, Лина. Похоже, работа и забота о доме оставляли ей не так уж много времени на общение, и она не отказалась бы от любых собеседников. При этом имя Евы вызывало у нее совсем не скорбь — она злилась на сестру даже сейчас, когда смерть разделила их непреодолимой чертой.

Анна уже догадывалась, почему. Сестры Челищевы были совсем не похожи. Ева — изящная, очень красивая, настоящая куколка. Лина — крупная, полная, неухоженная и издалека похожая на мужчину. К тому же, она была старше всего на пару лет, а казалось, что на целую жизнь.