Тайна дома Морелли - Маленка Рамос

– Это были прадедушки Патрика и Брэди Роуза, подростков, которые разбились в машине, – пояснил Алан.

– Именно так. Когда они поняли, что натворили, попытались подбить остальных, чтобы те как-нибудь им помогли. Все знали про убийство, но были слишком напуганы. Нашелся способ вывезти их семьи из города, посадить на корабль и отправить подальше от Пойнт-Спирита, но Люсьен вернулся через два дня, и ничего уже нельзя было сделать. У них не было времени, они не знали, что он приедет так скоро.

Джим покачал головой.

– И все же он убил двоих на глазах у всей лесопилки. И никто ничего не сделал?

Рудольф тихонько засмеялся.

– Молодой человек, в 1923-м в стране свирепствовал сухой закон. Были строжайше запрещены продажа, покупка, изготовление и даже транспортировка спиртных напитков. Все делалось подпольно. У Люсьена Мори были мощные связи среди мафиози, занимавшихся подпольной продажей алкоголя. Не сказать, чтобы он сам этим увлекался, но влияние Парижа было велико, а Люсьена всегда окружали люди определенного статуса, которые заработали в нашей стране большие деньги благодаря обороту спиртного на черном рынке. Они зависели от него, и его бригадиры отлично про это знали. Вот почему этого парня пальцем боялись тронуть, кроме того, весь город понимал, что именно произошло: жена обесчещена двумя его же собственными доверенными людьми, которым он помог подняться и разбогатеть, погиб младенец… За такое чудовищное предательство существовала единственная расплата: жизнь.

– А что случилось с остальными?

– Остальные бригадиры так ничего и не сделали. Кое-как помогли, посочувствовали. Но работа у Люсьена после этого происшествия превратилась в сплошной кошмар. Чем дальше – тем хуже. Через неделю после трагедии Беатрис покончила с собой: повесилась на балке под крышей. Бедная девочка не вынесла стыда и потери ребенка. Когда врачи объявили, что иметь детей она больше не сможет, она впала в настоящую депрессию. Вообразите, что означала в то время подобная новость. Тело нашла Магали, поднявшись на чердак за простынями. Когда Люсьен об этом узнал… он обезумел.

– Боже правый, – пробормотал Ларк.

Рудольф пожал плечами.

– Парню было тридцать лет, Ларк. Он не был готов к такому удару и потерял рассудок. В ту ночь весь город услышал, как по мостовой проскакал его конь. Жители закрывали ставни и двери. Пойнт-Спирит дрожал от страха. Та часть города, где мостились домишки рабочих, построенные Тобиасом и его сыном, погрузилась в кромешную тьму. В таком состоянии Люсьен был еще менее предсказуем. Но действовал он вполне разумно. Доскакал до лесопилки, как будто выехал прогуляться. Впрочем, отец потом не раз говорил, что цель у него была одна: разнести в щепки наш городишко вместе со всеми жителями.

– И он убил остальных бригадиров, – предположил Джим.

– Кое-что похуже: сжег лесопилку, а заодно и лачуги лесорубов. Уничтожил все подчистую. Всю оставшуюся жизнь жители Пойнт-Спирита вспоминали ту ночь. Вообразите только: множество голосов вопят что есть силы; работяги Брайдел-Вейла, у которых не было ничего, кроме домишек и убогого скарба, суетятся в яростных языках пламени. Ад на земле, да и только. А посреди хаоса – Люсьен на коне, любующийся делами рук своих.

В комнате повисла тишина. Ларк кашлянул, рассматривая лица на фотографии.

– Люсьен Мори… – наконец произнес старик. – Это человек отказался от блестящей карьеры ради лесопилки, которая в итоге лишила его всего, что он имел. И он отомстил… С той ночи в Пойнт-Спирите ничего не было прежним, особенно в верхней его части, которую занимал Брайдел-Вейл. Лишившись работы и жилья, полгорода были обречены на ужаснейшую нищету, да что там – на гибель. Альберт Оуэнс, дед Лоррейн, ненадолго пережил пожар. Выстрелил себе в голову три недели спустя. Из-за пристрастия к азартным играм у этого парня накопилось слишком много долгов, рано или поздно ему предстояло их выплатить, иначе грозили плачевные последствия. Вот он и выбрал самый легкий путь, как и Роберт Нортон, родственник одного из твоих парней, – добавил он, поглядев на Ларка.

– А что случилось с Нортоном? – спросил Алан.

– Пил, пока не помер. Все ему было нипочем, даже сухой закон, – засмеялся старик. – Иной раз допивался до того, что сам не знал, куда ноги несут. Однажды оказался на лесопилке. Тело нашли много дней спустя.

– Невероятно, – воскликнул Джим. – А как сложились судьбы остальных? Что было дальше с Люсьеном?

Рудольф постучал пальцем по фото.

– Маркусо, прадеду пастора, и Бобу Джонсу удалось пережить трагедию, но прошлого вернуть не удалось. Постепенно Брайдел-Вейл кое-как оклемался, однако временами казалось, что над этим местом висит проклятие. Запустить новое дело так и не удалось. Люсьен продал земли. При желании жители могли бы построить тематический парк un parque temбtico, но всякий раз, когда на лесопилке появлялись признаки жизни, даже спустя годы после исчезновения Люсьена, все быстро прекращалось, а хозяева разорялись. После пожара, уничтожившего лесопилку, Люсьен распустил прислугу и заперся в доме со своей бывшей няней, той самой Магали, которую, к слову сказать, в городе считали колдуньей. Цветом она напоминала горелую головешку. Худая, длинная, как швабра. Когда приезжали парижские друзья Люсьена, обеспокоенные его здоровьем, старуха выгоняла их со двора чуть ли не с ружьем в руках. Выбираясь в город, проклинала всех и каждого, кто подвернется под руку. А потом убиралась восвояси, навьюченная покупками, чтобы не появляться в городе еще месяц. Все остальное – сплетни, легенды и бабкины сказки. Где похоронили Беатрис, никто не знал. Ничего не известно и про могилы Магали и Люсьена. Только эти двое могли бы рассказать, что происходило в доме.

– Но ведь у него был брат, – заметил Алан. – Он стал владельцем дома?

– Жан-Клод умер через несколько лет в Новом Орлеане. С ним-то как раз все ясно: оставил после себя целую армию внебрачных детей, рассеянную вдоль Миссисипи. А все по вине распущенности и беззаботной жизни. Поговаривали, его убили во время потасовки в кабаке где-то во французском квартале. Кто знает, как оно было на самом деле. После смерти отца он не получил ни цента. Думаю, многим задолжал. В итоге несчастного ждала участь Оуэнса, деда Лоррейн. Впрочем, злые языки уверяют, что его убил папаша девчонки из высшего общества, у которой он якобы отнял честь, – усмехнулся он. – Жан-Клод был известный проказник. От такого всего можно ждать.

– Все равно не понимаю, – задумчиво проговорил Джим. – Что стало причиной событий в доме? Как они связаны с вашей историей? Не говоря уже о смысле всех этих злодеяний. С тех пор прошло столетие, но…

Рудольф прервал его движением руки.

– Дом стоял запертый до тех пор, пока не приехал Виктор Берри. И человек этот купил его не потому, что влюбился в его старину, красоту или благородство, мистер Аллен. Этот человек был внуком сестры Джульетты, супруги Тобиаса.

– Вы хотите сказать, что муж Мэри Энн был одной крови с Люсьеном Мори?