Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

– У меня ни с кем не может быть будущего, Пуговица. Я опасен для близких мне людей. Те, кого я полюблю, умирают. Я стараюсь защитить их… Но это никак не получается. Мне нравятся краткосрочные романы, потому что я получаю только удовольствие. Но длительные отношения мне противопоказаны. Люди привязываются, а потом испытывают боль. Так что лучше, если я буду один.

– То есть, когда я была твоей рабыней, ты просто хотел трахаться со мной, пока тебе не надоест? А дальше?.. – прошептала она.

– Нет. Ты мне не можешь надоесть.

Я не мог отрицать этого.

– Но, видишь ли, – продолжал я, – ты бы все равно не стала больше значить для меня. Ты была и осталась одной из моих женщин. Я не хочу доводить наши отношения до того, чтобы ты оказалась заложницей нашей любви. Но так никто не сможет использовать тебя против меня, поскольку я тебя не люблю.

Мне было очень горько произносить эти слова, но иначе нельзя. Я должен был оттолкнуть ее от себя. Она должна была понять, что хоть наши дни и были столь прекрасными, но дело зашло слишком далеко. Ну не мог я дать ей все, что хотел бы. Не мог…

Внешне Перл никак не отреагировала на мою резкость, хотя я видел, как внутри нее свирепствовала буря, – я видел это по ее глазам. Перл взяла книгу, и ее пальцы сомкнулись на ее краях.

– Прости, что я не так поняла тебя.

– Не извиняйся.

Меня точно так же влекло к ней, но я старался отринуть свои чувства, пока не стало слишком поздно. Вместе мы уже не стали бы чем-то большим. А когда придет время, я мог бы спокойно отпустить ее – и последовал бы своей судьбе один.

– Мы могли бы приятно провести время до моего отъезда. Но если тебе хочется, чтобы я ушла немедленно, что ж – я готова.

– Нет, – сказал я быстрее, чем подумал.

Мысль о том, что она может уйти прямо сейчас, причем навсегда, была вне моего понимания. Перл была нужна мне. Она была нужна мне во что бы то ни было. Мне нужно было ощущать ее под своим телом, мне была нужна ее улыбка по утрам. Я… не мог уже обойтись без нее.

– Оставайся.

– Хорошо. Я останусь, но только до того момента, когда мы покончим с ним.

Но потом она все равно уйдет… Смогу ли я отпустить ее? Нет, я не любил, но что-то от нее царапнуло мне сердце. Что-то ранило мне душу. И это было чем-то большим, чем похоть или привязанность. Но все равно я не мог ее любить. Не мог, и все. Никогда.

– О’кей.

Я улеглась на кровать, но сон не шел. Мой взгляд был прикован к чашке на столе. Где-то наполовину она была наполнена пуговицами. Там были черные с фиолетовым отливом, белые с серыми вкраплениями – каждая из них не походила на другую. Их было много, и все разные. «А уж не Ванессы ли они?» – подумалось мне.

Раздался негромкий стук в дверь, после чего в комнату зашел Кроу. Он был как обычно – в спортивных штанах и футболке. Кроу явно хотел спать, лицо его было невыразительным, даже непроницаемым. Он посмотрел на меня.

Я прекрасно понимала, чего ему надо. Но хрен тебе, не возьмешь!

– Пошли спать ко мне.

Вот же балбес! Он уже несколько дней не спал со мной, но все равно так ни черта и не понял. Он завлек меня красивыми словами, поцелуями и ласками. Но теперь я поставила между нами стену – о, поистине ледяную стену. Едва я поняла, что он не ответил на мое признание, для него я умерла. Я была уверена в его ответе, ведь его губы дрожали от страсти, но вместо этого я услышала лишь молчание и увидела потупившиеся глаза. Этого было достаточно.

– Мне и здесь неплохо.

Постель пахла цветочным ароматом и казалась мне чужой. Я бы предпочла запах его пота, геля для бритья и одеколона.

– Пуговица…

Кроу старался говорить властно, но у него ничего не вышло.

Я больше не могла спать в его комнате. То волшебство, что происходило там раньше, ушло. Я стала и мягкой, и жесткой одновременно. Мое сердце было растоптано. Больше мне не хотелось слышать его дыхание, я больше не хотела видеть его лицо по утрам. Трахаться – ну что ж, значит трахаться. Но не более того.

– Я буду спать здесь. Спокойной ночи, Кроу.

Кроу остановился у двери, держа руку на ручке.

– Я хочу следить за тобой, чтобы ничего не случилось, – сказал он.

– Не стоит.

Да, он сказал эти слова, и, если бы я умерла, он бы легко пережил меня. Он не любил меня и понимал, что делает. Последние девять месяцев были похожи на сон – именно потому, что они и казались мне сном. Я-то думала, что нашла свое место в этой жизни. Я думала, что нашла свою любовь. Но Кроу показал мне, что я одна из многих его женщин – не более того.

Не более.

Он помедлил у двери, хотя сказать ему было нечего.

– Я устала, – сказала я, чтобы он мог спокойно уйти.

Я даже не была уверена, что смогу переспать с ним до того, как скроюсь. Все, о чем я думала, что он плюнул мне в сердце.

– Увидимся утром.

Я улеглась и натянула на себя одеяло, отвернувшись, чтобы не видеть его.

Но он не ушел – я не слышала его удаляющихся шагов. Он стоял и смотрел на меня. Мне показалось, что он вот-вот залезет ко мне в постель и уляжется рядом, но этого не случилось. Потом я услышала, как он вышел, и за ним захлопнулась дверь.

Мне хотелось плакать, но я сдержалась. Меня едва не убил Боунс, но я пережила это. Меня предал Джейкоб, но пережила и его предательство. Кейн едва не убил меня, но и это я пережила. Но предательство Кроу я пережить не могла.

Ларс дал мне телефон Кейна, пока Кроу ушел по делам. Я позвонила.

– Барсетти, – раздалось в трубке.

– Балбес, у меня для тебя новость.

– Что за ху*ня? – крикнул он через мгновение.

– Это Перл. Помнишь, в кого влюбился твой братец?

– Э-э… Что у вас там случилось?

– Ты мне наврал. Сказал, что он любит меня. А когда я призналась ему, он послал меня на х*й.

– Что, так и послал? – недоумевающе отозвался Кейн. – Ты сказала, что любишь его, а он пролопушил этот момент?

– Ну, мы с ним трахались.

– Бляха-муха. Вот уж совсем хреново.

– Да похрен! Он сказал, что не любит меня ни разу и совсем. Так что спасибо тебе, псина!

– Вот говнюк! Но он просто не в себе!

– А мне похрену. Ты просто меня нае*ал.

– Эй, подожди-ка! – сказал Кейн. – Я же никогда не говорил ему, что ты его любишь.

– Но тогда ты гребаный провокатор!

– Ну и что ты хочешь мне сказать? – вздохнул в трубку Кейн. – Чтобы я позвонил ему?