Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отдельно в той грамоте упоминается сеитов полк, то есть сеиты, которые участвовали в казанском походе с Сеит-Кешкеем. Сеитов полк также упоминается в хрониках Ливонской и Северной войн.
Можно подсчитать примерный состав всего касимовского войска. Татары по примеру Батыева войска любили круглые числа, сотни, во главе которых стояли князья, и десятки с уланами во главе. Каждый карача выставлял в поход свою сотню наиболее подготовленных к походу всадников со сменными лошадьми. При этом дома, на юртах оставалось по 200-300 воинов, также готовых к походу. Свой двор был у салтана – сотня элитных воинов. Таким образом, во времена Касима и Даньяра Ханкерман выставлял в поход порядка 500 всадников. К ним присоединялись Городецкие казаки – войско ширинского князя, около 200 воинов, а также сотня казаков из Елатьмы. Итого набиралось от 800 до 1500 бойцов.
При Нурдовлате количество карачей в Касимове увеличилось, соответственно, стало больше и казачьих сотен. Еще прибавился сеидов полк с муллой во главе.
Что касается времен астраханской династии в Касимове, то выскажем предположение: активно в сражениях той поры участвовал именно двор и каучин Шиговлияра, подчиненный напрямую салтану, следовательно – великому князю. Старый Нурдовлатов каучин, состоящий из знатных крымских родов, осевших в Касимове и Городце, сохранял нейтралитет в войне с крымцами. Ширины веками служили Гиреям, и как теперь против них воевать? Астраханский Шах-Али для них не являлся авторитетом. Он вовсе чужак, подчиняться ему не обязательно. Так считали. До времени.
Сказ 7. Игры судьбы
Год 1517 от Р. Х. или 923 год от Хиджры.
Время бежит
Базарный день в Касимове. Людно на улицах, шумно, кипит жизнь. На все это смотрит молодое летнее солнышко. Сидит в тени на одной из скамеек Мустафа Беркузле и отдыхает. Сорок пять лет казаку, а чувствует он себя глубоким старцем. Не пожалела судьба старшего сына Ибрагима Одноглазого, но и времена он пережил такие, что мало кто без потерь пережил.
В последние месяцы ходят мысли Мустафы по кругу, вспоминает и вспоминает свою жизнь казак. Увы, рассказать кому-нибудь не может – отнялась речь, трудно выговорить и пару слов. Домашние, скорей, не понимают, а догадываются, что он хочет сказать, а чужие только руками разводят. Единственный спутник Мустафы – ворон Хасан. Этот его точно понимает, даже говорить ничего не надо. Вот и сейчас Хасан устроился рядом на скамье, в глаза заглядывает и в нужных местах кивает. Что за диво!
А Мустафа мысленно уносится на двадцать шесть лет назад – к скорбному часу смерти отца, потом касается пальцами косого сабельного шрама через всю щеку. Это память от похода в степь на Большую орду. В славный поход сходил тогда Мустафа с Сатылганом…
И с Мухаммед-Амином ходил, едва в брянской земле лежать не остался, еле залечили рану под ключицей. Надо же, вспомнил – и заныла!
Вокруг бегают дети, вот купец провел пару верблюдов, навьюченных богатыми тканями, мимо прошли молодые казаки, смеясь и подначивая друг друга, – жизнь кипит, но Мустафа почти не замечает этой базарной суеты, он снова улан Джаная, снова бьется с казанцами, прикрывая русское войско.
А что после смерти Джаная началось? Беспорядок. Вздыхает Мустафа, сочувственно кивает Хасан.
Да-да, как раз тогда, в 1512 году, из степи явился непутевый Хайрула, внук отцовой сестры. У Ибрагима в прошлой жизни, до Касимов-града, была семья, правда, почти всех забрал мор, а вот старшую сестру Зию успели отдать замуж в другой юрт, это ее и спасло.
Так что Хайрула тоже родня – внучатый племянник Ибрагиму Беркузле, а значит двоюродный племянник Мустафе и братьям его Захиру и Махмуду…
Напрасно вспомнил Мустафа брата своего Захира! Погиб Захир.
Братья Беркузле служили уже салтану Шейх-Аулуяру. Махмуду салтан дал задание спасти наследников и жен. Махмуд справился! Живы старший Шах-Али и младший Джан-Али. Махмуд Беркузле отбыл за подмогой, а вот средний – Захир – погиб, защищая Касимов.
И случилось это два года назад.
А еще… Пал тогда Касимов-град. Многих крымцы убили, многих увели в полон. Увели и семьи Мустафы и Захира. Страшное горе поразило казака, еле в себя пришел. А уж каким чудом выкупил своих у крымцев – вовсе удивительная история. Спасибо за то и дервишу, которого Мустафа привечал, и боярину Шереметеву, под чьим началом когда-то он бился, и юному салтану Шах-Али, проявившему милость к бедному казаку.
Невыразимо переживал Мустафа, едва не умирал от горя, но не терял надежды. И вот возвратили ему семью! На санях с кибиткой приехала семья Мустафы: матушка и жена с дочкой, целые, здоровые. А за ними семья брата Захира тоже в кибитке – жена с сыновьями Назаром и Ахмедом. Все, все вернулись! Теперь это его большая семья, пусть на том свете будет спокоен брат Захир.
И вот как увидел их Мустафа, тут его и разбил удар. Подкосились ноги. Последнее, что запомнил – большого ворона на воротах усадьбы. И свет в глазах померк.
Аллах милосерден: выжил Мустафа. Правда, совсем слабым остался. Но упорный казак верит, что наберется сил. Правда, Хасан?
И ворон кивнул. Ворон Мустафу понимает.
В этот момент Мустафа увидел на противоположной стороне улицы беспокойного Хайрулу. Куда это он там крадется? Что задумал?
Восемнадцать лет Хайруле, а к военной службе негоден. Несерьезен, даже дураковат. Мустафа с раздражением вспомнил, как несколько лет назад Хайрула на этой самой улице стал посмешищем для казаков и молодого Шах-Али. И виновник-то кто? Хасан!
Гневно забурчал Мустафа на ворона, тот понял, что ему припомнили что-то нехорошее, и взлетел на ветку ближайшего дерева, оставив старого казака в одиночку вспоминать позор Хайрулы. Да, было дело. Поехал Мустафа в город, взял с собой Хайрулу. Оставил сторожить коней, а тот и задремал на базаре. Тут к нему ворон и подлетел. Пристроился на жердине и давай халат стеганый ему на спине клювом драть. Только тут осторожность нужна, чтобы не проснулся. А так проснется казак, а у него из спины клочья ваты торчат. Смешно же! И точно, все смеются.
Проснулся казак Хайрула, а вокруг народ пальцами на него показывает. Крутит головой Хайрула, ничего не понимает, а народ пуще
