Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский

– Я вас понял, и даже не стану говорить, что наиглавнейшая задача у нас – это нанесение максимального ущерба врагу и прерывание его линий снабжения. Вы это и без меня знаете. Но и Трофимов верно гутарит. Так что, по возможности, будем брать населенные пункты с небольшими гарнизонами. При этом вражин всех к ногтю. Потом – слово комиссару, после чего надо будет очень быстро уходить, чтобы враг на хвосте не повис и не мешал выполнению основной задачи.

Журбин уточнил:

– А «очень быстро» это через сколько? Как Лапин митинг проведет, так сразу и уйдем?

Я ухмыльнулся:

– В идеале – да. Но вы же не зря себе чубы оставили? Поэтому будем смотреть по обстановке. Может, и заночевать получится.

Насчет чубов я не зря проехался. Очень многие в батальоне действительно подстриглись под расческу. Некоторые щеголяли прической «бокс», напоминая Гурвинека из «Веселых картинок». Казаки же поразили в самое сердце, обрив голову и оставив чубы. Уточняю – не какие-то там оселедцы, а именно чубы. Береты они таскали за пазухой, а сами рассекали в фуражках. И когда взводный моих разведчиков первый раз снял головной убор, я только и смог ошарашенно протянуть: «Охренеть. New Wave…» Нет, пока в фуражке, казак как казак, но без нее… Зрелище было фееричное. Если бы эту красоту поставить дыбом и раскрасить, то все панки сдохли бы от зависти. Но разведчики были не столь креативными и до цветных гребней, к счастью, не додумались.

Кстати, вот что интересно – на все мои незнакомые словечки народ вообще никак не реагировал. Как будто так и надо. Нет, после революции много разных незнакомых слов и сокращений появилось, но мне вопросы даже не задавались. Люди интуитивно, по интонациям да контексту догадывались, что имелось в виду. С другой стороны, чего еще ожидать? Ну спросят у меня, что такое «снайпер»[14], «лох» или «вундервафля»? Отвечу. А на вопрос, откуда они вообще в моем лексиконе взялось, только пожму плечами. По «легенде», я и имени-то своего не помню, а тут какие-то слова…

После моего ответа (а самое главное от перспектив ночевки) народ заулыбался, а я, глядя на них, лишь хмыкнул – вот ведь как мало надо людям для радости. Но на всякий случай напомнил, что если кто и закрутит лямур с местными бабенками, то все должно быть по согласию. В противном случае шлепну недрогнувшей рукой. Взводные меня в этом поддержали, после чего собрание продолжилось.

А в сумерках, когда я, поднявшись из балки, с удовольствием вдыхал запахи весенней степи (предусмотрительно встав с подветренной стороны, а то после ужина и оправки подразделения можно нюхнуть совершенно другого), ко мне подошел Магомед и как-то уже традиционно произнес:

– Тшур. Вот, возмы. Твой дола.

В этот раз «дола» была гораздо больше по объему. Скрывая улыбку, я кивнул консервативному Маге, который, судя по всему, не зря тогда отставал от меня. Опытный абрек наверняка объяснял наивному взводному правила дележа добычи. Так что в этот раз чеченец не в узелке все принес, а в сидоре.

А я для себя опять решал задачу: как можно бороться с мародерством, если государство не в состоянии снабдить своих солдат всем необходимым. И вообще, что на данный момент считать этим самым мародерством? Вот, к примеру, человек снял с убитого противника штаны или сапоги. Разумеется, не в бою, а после него. Это мародерство? Хрена лысого! У половины моего войска обувь никуда не годится. Чинена-перечинена. Да те же матросики на смену своей формы в основном пошли еще и из-за того, что у некоторых морская роба настолько прохудилась от постоянной носки, что даже штопке почти не поддавалась. То есть одежда, обувь, снаряжение, оружие, боеприпасы, продукты и табак это по умолчанию будет считаться предметами первой необходимости. И тут у меня вопросов вообще никаких не будет.

Остаются предметы роскоши. Только вот какая роскошь может быть у солдата? В лучшем случае – обручальное кольцо или перстенек. Ну еще, может быть, часы и портсигар. Но часы также можно отнести к предметам первой необходимости. Угу… что-то начинает прорисовываться. Тогда значит так – все кольца, перстни и прочие изделия из золота (включая золотые часы и портсигары) сдаются в фонд батальона. Мы на них будем добывать приварок к пайку. При этом отдельно указать, что пальцы трупам рубить нельзя. Хм… а если мои ухари начнут спор из-за трофейных сапог или чего-то еще? Так-с… в этом случае предмет спора также передается в фонд батальона. А если произойдет драка, то строго наказаны будут все драчуны. Эх, по-хорошему трофейную команду создать надо, но возможности пока нет. Может, хотя бы одно отделение подобным озадачить? Будем думать… Ну что, теперь эти мысли надо донести до командного состава и матросского комитета, после чего итог можно оформлять приказом.

Понятно, что все это будет действовать лишь на время этой войны. А потом, когда появится регулярная армия, которую государство будет полностью снабжать, ввести нормальные законы. Но вот общую идею надо бы сохранить. А то меня всегда удивляли фильмы и мемуары, где наши окруженцы во времена Великой Отечественной, оборванные, голодные и грязные, не имели права воспользоваться какими-то трофейными ништяками. Тут же появлялся инициативный ухарь, объявлявший их действия мародерством. Потом, правда, к концу сорок первого, командование поумнело, и бойцы вовсю пользовались немецкими вещами. Вот чтобы оно изначально было умным, идею про трофеи неплохо было бы в будущем распространить на окруженные войска или воинские части, оторванные от своих линий снабжения. Насчет будущего, может, я где-то и не прав, ну да время покажет. А сейчас можно и на боковую…

* * *

Следующий день нас встретил сообщением разведки, что диких варваров, сломавших паровоз с немцами, активно ищут. Во всяком случае, на дорогах были замечены усиленные конные патрули и даже резво пылящий по проселку броневик. Броневик катался не в одиночку, а в сопровождении полусотни всадников. Ну, патрули еще ладно. Они рыщут вдоль железки, но мы туда пока не собираемся. Больше удивления вызвал броневик. Вернее, даже не удивления, а опасения, так как я не очень представлял, чем его расковырять. Тем более что удалось его наблюдать воочию. То, что двигалось в поле зрения бинокля, ни фига не было похоже на «бгоневичок Ильича». Увиденное представляло собой грандиознейшую хреновину размером с амбар. В высоту метра четыре и в длину как бы не десять[15]. При этом он был словно тяни-толкай – и спереди, и сзади присутствовало по капоту, как будто у него два движка. Сверху все это великолепие венчала башня. Слава богу, без пушки.

Зато пулеметных амбразур с каждой стороны было по несколько штук. Как форточек в многоквартирном доме. Оторвавшись от бинокля, я ошарашенно пробормотал:

– Мля… там, наверное, еще и джакузи есть…

Предположительно этот монстр должен браться орудием или гранатометом. Ни того, ни другого у меня не было. Можно было попробовать под колесо закинуть связку гранат, только вот конное охранение, да и пулеметы в самом бронике, ставили крест на подобной затее. К тому же он ведь не стоит на месте. Он едет. Поди еще угадай с гранатами-то. Тут только если яму выкопать, как на мамонта, да ждать, пока это чудо в ловушку попадет. Угу, а потом его сверху копьями да камнями забить… Это, если что – шутка такая. Нервная.