Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев

мире носят декоративный характер, в ресторан они не попали. Пройдя вдоль дворца на площадку, с которой открывается вид на Средиземное море, они долго смеялись, а потом придумали закончить этот вечер в ночном клубе.

Ян решил поговорить о делах на следующий день. Две тысячи девятый год подходил к концу, а Самсонов так и не появился во Франции. Он давно бы забыл про него, если бы не личные мотивы, подогревавшие его интерес. Иногда он спрашивал себя, как такое может случиться, что людей, пересекавших границы, нет ни в одной базе таможни, полиции, проката машин, дьюти-фри и так далее.

— Чего ты не сказал мне сразу? Для нас это пару пустяков. Если у него Apple, получишь вообще все, с переводом и лингвистической экспертизой, если будут сигналы о применении криптографии, — ответил ему Джек, после того как Ян изложил свои сомнения.

— С эзоповым языком я и сам разберусь. Этот человек еще молодой, а занимает неплохую должность. Может быть полезен, — отрезал Ян.

Свои собственные воспоминания про чеки и КПЗ он предпочел не обсуждать даже с другом.

После вчерашнего похода по барам и борделям оба чувствовали себя немного не в своей тарелке. Тем не менее инстинкты ищеек были сильнее остальных потребностей, и удовольствие от охоты на себе подобных заглушало неприятные ощущения от недосыпа лучше любого наркотика. После ланча они разошлись по номерам, чтобы поспать и подготовиться к вечеру. Вчера им удалось зацепить двух еще довольно свежих скандинавок, и, памятуя многочисленные истории про женщин из северных стран, приезжавших на юг в надежде встретить горячих мачо, они оба лелеяли надежду на бесплатный секс.

Вернувшись на службу после праздников, ознаменовавшихся для него познанием горькой истины, что, перешагнув известный возрастной порог, трудно рассчитывать на успех у молодых дам в мимолетных приключениях, Ян повторно уточнил с американцем параметры своего запроса по интересующим его лицам. Джек, не менее своего друга обескураженный разницей между ожиданиями и реальностью их похождений в княжестве Монако — скандинавки их продинамили, — отнесся к его просьбе с меньшим оптимизмом, чем вначале. Чутье разведчика подсказывало ему, что Ян имеет скрытые мотивы во всей этой истории. Вместе с тем высказываемые им открытые резоны были достаточно интересны, даже если отбросить второй план, и он взял номера в работу.

Прошло несколько дней, и на служебной почте офицера НАТО появился файл, отправленный ему из Вашингтона.

Сам не зная почему, Ян волновался, вводя пароли для дешифровки сообщения. Первым и главным разочарованием для него стало известие, что Самсонов больше не является помощником министра, а отправлен на скромную должность начальника ОРБ в один из московских округов. Такой уровень не мог заинтересовать никого, и на всем мероприятии немедленно поставили жирный крест. О роли Захара, или Филиппа, в этой истории не знал и не догадывался ни один человек, и Ян, оставшись в кабинете далеко за полночь, листал файлы с номерами телефонов входящих и исходящих звонков. Объем данных, полученных из Вашингтона, был гигантским, для его анализа следовало подключать искусственный интеллект и поиск по ключевым словам. Отказ от дальнейших мероприятий делал эту задачу неразрешимой. Кроме того, ключевым словом Ян при всем желании не мог поставить ни одно из известных ему имен, включая Адама Магера, без дальнейших объяснений.

Утром следующего дня, перед тем как уничтожить все файлы, ставшие теперь ненужными, он скопировал их на носитель, который можно было вынести из здания. Все вечера у него, как у холостяка, были свободны: отсутствие необходимых средств на женщин, которые ему нравились, неумолимо подталкивало Яна к определенной аскезе. Проводить время с женщинами, которые ему не нравились, он считал нецелесообразным. Вечерами, уставившись в монитор ноутбука, Ян читал и перечитывал сообщения, прослушивал разговоры. В конце концов, те фотографии, на которых был запечатлен его знакомец, он видел собственными глазами и ошибки или случайности здесь быть не могло. Через две недели, прослушивая диалог между двумя номерами, попавшими в общий файл просто потому, что одна из сим-карт находилась в нескольких сантиметрах от айфона подполковника, он отчетливо разобрал несколько фраз.

«…АМ сейчас на Кипре у Соньки. Да Винчи будет его искать, это не ходи к гадалке. Наш клиент задергается», — говоривший использовал сим-карту, не связанную ранее ни с одной другой картой и ни с одним другим аппаратом.

«…Не понимаю, тебя плохо слышно…» — эта сим-карта была та самая, которая привлекла внимание.

После этой фразы последовал отбой. Больше эти номера не использовались. Разговор был помечен той же самой датой, что и новость о досрочном освобождении Леонардо Нотарбалтоло. Бинго! Все остальное было делом техники, которая за ее отсутствием была заменена кропотливым трудом. Когда весь расклад был у Яна на руках, он после некоторых колебаний все же решился привлечь в партнеры Джека. Все было решено сделать по-тихому и, получив свою долю, оставить всю компанию русских в покое, возможно пообещав им содействие в случае форс-мажора.

В их маленькие меркантильные планы вмешалась большая политика. Приняв эти изменения сначала как непредвиденные трудности, которые необходимо перетерпеть и постараться обойти, они, присмотревшись повнимательнее, рассмотрели в них перспективы синергетики от колумбийских наркотиков, камней из Антверпена и укоренившегося в России казнокрадства. На стол большого начальства лег составленный Джеком план. Ему удалось убедить курирующего эту тему члена конгресса добавить к ним Фишера как специалиста по Южной Америке, способного добывать неучтенные доллары. Только теперь, когда все было готово и оставалось приступить к реализации, Ян почувствовал, что, возможно, допустил ошибку, позволив американцам создать численное преимущество в их группе.

* * *

Окончательно промочив ноги и вдоволь нагулявшись по Льежу, Ян вернулся на вокзал, купил в буфете круассан с горячим кофе и уселся на скамейку в ожидании ближайшего поезда. Всю обратную дорогу, глядя на мелькающие за окном чистенькие бельгийские домики, на глазах погружавшиеся в дождливые сумерки, Гунтас-Ян мечтал о горячей ванне. Он в деталях представлял, как поднимется к себе в номер и первым делом откроет кран с горячей водой. Как кафельная плитка начнет покрываться маленькими капельками конденсата и как его замерзшие ступни первыми ощутят обжигающее блаженство.

Уже в полупустом лобби отеля, тускло освещенном подслеповатыми лампами старинных канделябров, ему показалось, что хлюпанье промокших туфель, раздающееся при каждом его шаге по мраморному полу, выглядит особо нелепо в глазах высокомерного портье. Передавая литовцу магнитную карточку от номера, держа ее между двумя пальцами затянутой в белоснежную перчатку руки, француз-полукровка с какой-то отрешенной интонацией сообщил ему, что двое джентльменов ожидают его в баре.