Игра в кроликов - Терри Майлз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машин перед зданием нет, и свет в магазине не горит – только светится вывеска.
Видимо, «Греховная игра» закрыта.
Мы снова звоним им, но трубку не берут.
Тогда мы подходим к стеклянной двери: хотим постучать.
– О, подвал, – замечает Хлоя, указывая под неоновую вывеску.
Попасть в цокольный этаж можно только по небольшой лесенке, отгороженной решеткой с кованой калиткой. Раньше там явно был магазин, но сейчас остался то ли подвал, то ли офис. Все окно практически наглухо заклеено рекламой всевозможных товаров для взрослых.
– Закрыто, – говорит Хлоя, дергая калитку.
– Давай завтра вернемся, – предлагаю я.
– Да, хорошо, – соглашается она. – Пойдем поедим, жутко есть хочется. – Она разворачивается и направляется к машине.
Я шагаю следом, но вдруг замечаю в подвальном окне движение.
– Стой, – говорю я.
Хлоя оборачивается.
– Что такое?
– Там кто-то есть.
– Хватит врать, К.
– Я серьезно.
Хлоя возвращается к калитке. Мы заглядываем в подвал.
Сквозь прорехи между рекламой виднеются пол, выложенный черно-белыми ромбами, и бесконечные груды книг и коробок. Где-то в противоположном конце помещения тускло горит свет, но там все равно довольно темно.
В дальнем правом углу кто-то шевелится.
– К, это кошка, – говорит Хлоя.
– Никакая это не кошка, – возражаю я, и тут же на стопку книг по ту сторону окна запрыгивает черно-белая кошка и принимается вылизывать лапу.
Хлоя качает головой.
– Идем.
– Клянусь, там был кто-то еще, – говорю я, разглядывая тускло освещенное подвальное помещение.
– Ладно. Перелезу и постучусь. – Хлоя карабкается на калитку.
– Не советую, – вдруг раздается бесплотный голос.
– Твою ж мать! – ругается Хлоя, от неожиданности едва не упав.
– Что вы тут делаете? – спрашивает голос.
Он доносится из небольшого динамика, расположенного у двери в подвал.
– Понимаю, нелепо звучит, – говорю я, – но мы ищем Толстяка.
На мгновение воцаряется тишина, а потом дверь за решеткой открывается и на порог выходит худой немолодой мужчина в выцветшей розово-голубой футболке «Беверли-Хиллз, 90210» и серых спортивных штанах – такие на улицу не наденешь. В руках у него огромный средневековый арбалет, болт которого нацелен прямо на меня.
– Не нелепо, а иронично, – говорит он, бросая взгляд на Хлою, повисшую на калитке.
– Охренеть, это что, арбалет? – вырывается у нее.
– Мы пришли с миром, – добавляю я. Толстяк, опустив арбалет, отпирает калитку, и та отворяется с протяжным комичным скрипом, утягивая за собой Хлою.
Я помогаю ей слезть, и мы вместе проходим в подвал.
Бардака как такового у Толстяка нет, но все пространство забито до отказа. Между бесконечными шкафами, ящиками и столами проложены узкие тропки, но, если присмотреться, за хаосом полок скрывается четкий порядок. Завалы книг и всевозможных распечаток тщательно расставлены по алфавиту.
Потолок достаточно низкий, а флуоресцентные лампы придают помещению атмосферу старой редакции годов этак семидесятых. Стены завешаны плакатами фильмов, среди которых я замечаю «Подозрительные лица», «Криминальное чтиво» и «Спасателей в Австралии».
Заднюю стену закрывают огромные изодранные кроваво-красные шторы – такое ощущение, что их утащили со съемок ночного ток-шоу шестидесятых годов.
Уж не знаю, чем Толстяк тут занимается, но делает он это явно давно.
– А, ты девчонка Фокусника, – говорит Толстяк, закрывая за нами дверь и запирая ее на замок.
– Прямо Лисбет Саландер повеяло, – с улыбкой говорит Хлоя.
Толстяк оставляет шутку без внимания.
– Как вы меня нашли?
Либо он не знаком с творчеством Стига Ларссона, либо просто не оценил юмор Хлои. Лично мне ее шутка понравилась.
– По вывеске, – говорю я.
Он оглядывается на нижнюю часть неоновой вывески, виднеющейся в окне, и улыбается.
– Умно, – говорит он. – Очень умно.
Он проводит нас глубже в офис, лавируя среди узких шкафов, и я замечаю, что он слегка хро- мает.
– С верблюда упал, – сообщает он спокойно, будто в этом нет ничего особенного.
– Серьезно? – спрашиваю я.
Толстяк не отвечает, просто садится в старое деревянное кресло, стоящее напротив несчастного коричневато-зеленого дивана. Уложив арбалет на колени, он жестом предлагает присесть и оглядывает нас из-под очков в толстой черной оправе.
– Ну, как вас звать?
– К, – отвечаю я, присаживаясь. Диван тут же проваливается, протяжно скрипя.
Он медленно кивает и переводит взгляд на Хлою.
– Хлоя, – представляется та.
– Так это к тебе приходил Алан Скарпио, – говорит он, вновь глядя на меня. Не спрашивает – утверждает.
– Откуда вы знаете?
– Догадался, – отвечает он со слабой полуулыбкой.
– Фокусник рассказал?
Он пропускает мой вопрос мимо ушей.
– Он с вами связывался?
– Нет, – отвечает Хлоя. – А с вами?
Он качает головой.
– Ты, – обращается он к Хлое, – спрашивала меня про «Кроликов».
– Да, – кивает она.
Он неспешно откладывает арбалет на соседний столик, отворачивает его от нас и склоняется ближе.
– Что вам известно?
– Ну, для начала, что о них нельзя говорить, – говорю я, потому что не знаю, стоит ли ему доверять. Мы абсолютно с ним не знакомы.
– Для людей, которые так боятся говорить об игре, вы задаете слишком много вопросов. – Он встает, подходит к столу и включает электрический чайник. – Будете? – спрашивает он.
Мы с Хлоей киваем.
Пока кипит чайник, он представляется Нилом и начинает говорить. И говорить. И говорить. Вся холодная нелюдимость быстро тает под шквалом слов и разрозненных фраз. Чувствую, нечасто Толстяк Нил принимает гостей.
– В общем, знаете же Джона Леннона из Битлз?
– Ну да, – отвечаю я, оглядываясь на Хлою, которая тоже явно ничего не понимает.
– Он должен был сниматься в «Военных играх», но не успел, потому что его убили. И да, его убили ровно перед тем, как он получил роль, а не просто примерно в то же самое время.
– И при чем тут это? – спрашиваю я.
– Да при всем, – отвечает он. – Это же незабываемо! Сама суть вещей.
Хлоя косится на меня, словно пытается намекнуть, что мужик явно охренеть как не в себе.
– В общем, в последний наш созвон с Фокусником мы разговаривали о тебе, – наконец кивает в мою сторону Нил.
– Обо мне?
– Да. Он сказал, что Алан Скарпио рассказал тебе о проблемах с игрой и что их нужно исправить, пока не началась следующая итерация. Все верно?
Я киваю.
– Больше он ничего не говорил?
– Сказал, что если мы не успеем, то окажемся в полной заднице.
– Ну, – говорит Нил, склоняясь вперед, – это точно не к добру.
– Да уж, – отвечаю я. – Это точно.
– Не знаешь, почему Скарпио решил наведаться к тебе?
– Это мы и пытаемся выяснить.
– Ой ли?
– В смысле?
– В прямом. Хочешь сказать, вы пытаетесь выяснить, почему Алан Скарпио пришел за