Отчет Брэдбери - Стивен Полански

— Ты знаешь, кто я? — сказала Анна.

Она все время ему улыбалась.

Он не отвечал. Не моргал. Если бы он мог, то вывернулся бы наизнанку.

— Да. Конечно. Ты знаешь. Ты помнишь. Мы некоторое время жили вместе, ты и я. В моем доме. Ты жил у меня дома. Ты помнишь. Ты был болен. У нас было время. Ты оставался со мной. В моем доме. Помнишь?

Он ничего не говорил.

— Ты понимаешь, что я говорю? — спросила она.

Трудно сказать наверняка, но мне показалось, что он кивнул.

Анна посмотрела на меня. Я не двигался.

— Хочешь ему что-нибудь сказать?

— Что я должен сказать?

— Скажи: привет.

— Привет, — повторил я.

Я с трудом смог заставить себя взглянуть на клона. Он не глядел на меня.

— Поговори с ним, — попросила Анна.

— Мне нечего сказать. Я его не интересую. Он не замечает, что я здесь.

— Скажи что-нибудь. Дай ему понять, что ты не опасен.

Я ничего не мог придумать.

— Карл у Клары украл кораллы, — наконец проговорил я.

— Потрясающе, — отозвалась Анна.

— Я много о тебе слышал. — Я показал на Анну. — Я — ее друг. Мы — старые друзья. — Потом обратился к ней самой: — Это все, что я могу. Дай мне время. Мне трудно.

— А ему, думаешь, легко?

— Мы — твои друзья, — сказал я Алану. Потом повернулся к Анне: — Может, мне подойти поближе?

— Лучше не надо, — ответила она.

Должно быть, Анна чувствовала смятение при виде нас, Алана и меня, сошедшихся в пространстве и времени (причем обошлось без «большого взрыва»): двойник ее знакомого юноши, точно такой, каким она его помнила, а рядом — сам юноша, состарившийся и непохожий на самого себя. Видя ее в тот день с Аланом, я, должно быть, подумал, что, глядя на него, в ней могут проснуться воспоминания о том, что она чувствовала ко мне, когда мы учились в аспирантуре. Помню, что мне подумалось — она предпочитает мне Алана. Она могла позволить себе думать (и это очень печально), что он, в отличие от меня, не выберет себе другую женщину, кроме нее. Что ей не придется ни с кем соперничать за его расположение или привязанность. Что Алан — это версия меня, не поддающаяся другим чарам. Но подсознательно она, возможно, видела в нем более безопасный, денатурированный, «родственный» способ испытать хоть какую-то близость, в которой ей сорок пять лет назад отказали в Айове. Вот так бесцеремонно я помещаю себя в эпицентр ее мыслей и чувств.

Анна приставила к груди указательный палец.

— Меня зовут Анна, — сказала она Алану. — Анна. Я называла тебе свое имя. Когда ты был со мной. — Она снова показала на себя. — Можешь сказать: «Анна»?

Она подождала его ответа. Мне показалось, прошло очень много времени. Хорошая педагогика.

— Ладно, — кивнула она, когда стало ясно, что клон собирается хранить молчание. — Не говори. Скажешь, когда будешь к этому готов.

Она показала на меня:

— Это — Рэй. Рэй — мой друг. И твой друг тоже.

Вы ожидаете, что следующим жестом она указала на него и произнесла его имя, но она этого не сделала.

— Когда ты был у меня, — сказала она, — ты находился в Айове. Там я живу. Это далеко отсюда. В другой стране, она называется Америка. Ты проделал долгий путь.

Она встала.

— Иди сюда, со мной, — предложила она ему.

Она взяла его за руку и заставила встать.

Я в первый раз увидел Алана в полный рост. Он был больше, чем я ожидал. На его предплечьях выделялись налитые мускулы и вены, шея была мощная. Стоя на месте, он всегда казался неуклюжим, неловким, словно не знал, как равномерно распределить вес. Но в движении он был легким и свободным, спортивным.

Я никогда не был легким, свободным или спортивным. Во всех видах спорта, кроме бейсбола и боулинга, я вечно был хуже всех. Мой отец, который почти всегда подбадривал меня, говорил, что я бегаю как Граучо Маркс.[9]Я не понимал, что это означает. Позже учитель физкультуры говорил, что я бегаю так, словно мне в пятки вбили гвозди. Школьный футбольный тренер заявил, что во мне отсутствует стержень. Но Алан, похоже, обладал способностями к любому виду спорта.

Анна подвела его к окну справа от кресла.

— Посмотри сюда, — сказала она.

Алан послушно выглянул в окно вместе с ней.

— Это — Оттава. Сейчас ты в Оттаве. Оттава — город в стране под названием Канада. Это хорошее место. Ты здесь в безопасности. Мы теперь с тобой.

Трудно сказать, понял ли он что-нибудь.

Стоя у окна, Анна продолжала:

— Вон там, внизу — огород. Те два человека живут здесь. Они выращивают овощи. Помидоры. Фасоль. Морковку. Кабачки. Всякие вкусные вещи.

Он продолжал смотреть в окно, переминаясь с ноги на ногу.

— Может, ты работал на огороде?

Он не ответил.

— Ты ешь овощи, я знаю, — сказала Анна.

Она тронула его за руку.

— Как тебя зовут? — спросила она. — Назовешь мне свое имя?

Он не ответил.

— У тебя есть имя?

Снова молчание.

— Как же нам тебя называть?

Она проговорила это с надеждой, потом беспомощно взглянула на меня. Я пожал плечами. Она улыбнулась ему и легонько сжала его руку:

— Не волнуйся, милый. Мы что-нибудь придумаем.

Она оставила его у окна и подошла ко мне.

— Мне ужасно не нравится, как я с ним разговариваю. Звучит так снисходительно. Неудивительно, что он не отвечает. Это ниже его уровня.

— Думаешь? — усомнился я.

— Уверена, — кивнула она.

— Ну, у тебя все равно получается лучше, чем у меня.

— Но что дальше? Он здесь. Мы здесь. Что нам теперь делать? С чего начать? Как провести следующие пять минут? Следующий час?

— Ты меня озадачила, — сказал я, хотя вопрос о том, как провести время, совсем недавно был наиболее существенным в моей жизни.

— Хочешь посмотреть свою комнату? — спросила она Алана. — Пойдем посмотрим твою комнату.

Алан стоял на месте, спиной к нам.

— Идем, — позвала она. — Я покажу тебе, где ты будешь спать. Посмотрим на твою кровать.

Он не шевельнулся.

— Почему бы тебе не переодеться? — предложила она. — Давай? У тебя есть одежда?

Он стоял, словно окаменел.