Должок кровью красен - Сергей Зверев

Уселся Зарубин за стол, взял листок, читает. И хотя Иван наш из той породы людей, которых вообще ничем удивить невозможно, с первых же строк поразился он прочитанному несказанно…

Долго Кирилл с чемоданом провозился. Не открываются замочки блестящие, хоть ты плачь! И тут малолетка о ноже вспомнил, который пару часов назад под гастрономом нашел. Поддел лезвием левую защелку, придавил – щелкнул замочек. Поддел лезвием правую… Поднял юноша крышку, вновь ночник включил, смотрит, что там внутри.

Конечно же, первое, на что Кирюха свой взор обратил, была бутылка «Сибирской». Литровая, горлышко винтовой латунной пробкой закрыто… Странная водка какая-то. В нашем городе такая и не продается.

И чей же это чемодан, интересно?

Поставил Кирилл бутылку на стол, пробку зубами свинтил, приложился к горлышку добре и, захмелев чуточку, решил в чемоданчике найденном ревизию навести. А вдруг там еще что-нибудь интересное есть? Ну, деньги, к примеру. Или хотя бы предмет, хоть как-нибудь личность владельца проясняющий… А вот и паспорт чей-то. Раскрыл документ Кирилл и, пробежав глазами первую же страницу, присвистнул:

– Ну и ни хера же себе!

Удивила сына Катиного фамилия. Страшно удивила. Потому что фамилия эта так пишется: ЗАРУБИН.

А ведь и у Кирюхи фамилия такая же. Неужели однофамилец?!

Та-а-к, а имя-отчество этого мужика как звучит? Иван Алексеевич? А сын Катин – Кирилл Иванович.

– Что-то я не въезжаю… – Юноша растерянно шепчет. – Он что, батя мой, получается?!

Читает Иван послание Катино и никак понять не может: явь это или сон кошмарный? Пишет Катюша о вине своей непростительной. О том, что жизнь Ивану покалечила-поломала. И о многом-многом другом…

Но что больше всего Ивана поразило – так это признание Катино. В том, что той ночью проклятой Титова она застрелила. А дело, если ей верить, так было.

Поехала Катя к подруге Нинке на дачу. Дача на речке стоит, вот и захотелось подругам теплой ночью искупаться. Нинка-то на минутку окунулась да спать пошла, а Катюша, пловчиха отличная, решила на другой берег перебраться. Переплыла и видит: в стороне костерчик пылает, голоса знакомые доносятся. Присмотрелась Ефимова и узнала, кто у костра-то сидит: Иван Зарубин, Валера Титов, Хомуталин да Миша Супрун, всему городу известный. Не будь там Супруна да бывшего одноклассника Пети – обязательно к костерку бы подсела. Из-за Миши подойти постеснялась – цеплялся он к ней пару раз, по углам зажимал, предложения грязные делал…

Ну, и решила под кустиком пересидеть, чтоб дождаться, когда Петя да Миша спать в палатку завалятся. Сняла с себя лифчик купальный, воду выкрутила, да обронила куда-то в траву. Пока искала его, видит: Супрун поднимается. До ветру, видать.

Что там дальше случилось, не совсем ясно. Да только заметил фарцовщик Ефимову. Но не стал он кричать: знал, видать, что за приставания к Кате Иван ему голову вмиг снесет! И так уж получилось, что обидел Супрун Катюшу. Нет, до насилия дело, слава богу, не дошло – пришлось девушке вплавь через реку спасаться.

А лифчик так на другом берегу и остался. Жалко Кате вещи утерянной, а потому решила она: дождаться, когда все заснут, вернуться на противоположный берег да пропажу поискать. Вот и дождалась. Поплыла, но течение ее как раз к тому месту снесло, где палатка стоит.

Выходит Ефимова из воды почти нагая и видит: прямо на нее мужик какой-то идет. Но не рассмотрела она хорошенько лица идущего – слишком уж темной та ночь была! Думала, опять Миша.

И почему-то не в воду бросилась, как раньше, а на берег, к палатке. Хотела Ивана на помощь позвать, но поскользнулась да чуть лицом на горячие головешки не упала. А поскользнулась она, оказывается, на какой-то мокрой деревяшке. Подняла деревяшку и, удивлению своему, обнаружила: ружье это.

Испугалась Катюша, выставила ружье пред собой и, не целясь, на скобку какую-то нажала. И грянул выстрел…

И, к телу лежащему подбежав, поняла, что ошиблась. Не Супрун это вовсе был…

А на следующий день весь город об убийстве заговорил. Все в одном сходились – Ванька Зарубин своего лучшего друга грохнул! Упрячут его до суда в тюрьму, а там обязательно к расстрелу приговорят. И поделом…

Вот тут-то и совершила Катюша то, из-за чего все годы мучалась. Смалодушничала она. Не пошла в ментовку с повинной. Но Ивану, которого любила всегда, решила помочь. Как узнала Ефимова от Нинки (у той хахаль в прокуратуре работал), что закроют Зарубина, побежала она к подозреваемому…

Конечно, тут множество вопросов возникает. И главный – верить Ефимовой или нет. Жалостливая она слишком, на любую жертву пойдет, лишь бы человеку любимому хорошо было. Но в письме своем сообщает Катя такие подробности, такие детали, о которых только тот знать может, кто на берегу том ночном побывал. Кто в какой одежде у костра сидел. Где палатка стояла. О чем разговаривали. Да и много всякого…

Но и это еще, оказывается, не все.

Помнит Иван – прибежала Катюша, предупредила, что Зарубина за решетку упрятать собираются. Литр водки на стол выставила: мол, может, и не свидимся никогда более, давай за отъезд твой выпьем да за то, чтобы ты меня помнил! Напился тогда Иван до беспамятства. Не помнит, что дальше случилось.

Не до того ему было тем вечером…

А дальше случилось вот что: раздела Катя Зарубина, уложила на койку да и сама рядом легла. А когда сбежал Иван из родного города, поняла: забеременела она. Но плод сохранить решила – чего уж там, от любимого человека ребенок!

А сын Кирюха по-прежнему во времянке сидит. Смотрит на паспорт Ивана Зарубина и никак поверить не может: неужели и впрямь батя?

Где ж он раньше-то был? И почему мамка о нем ничего не рассказала? Мамка-то на вопрос о бате так отвечала: мол, погиб он, когда ты еще маленьким был. Да только неправда это: кому тогда паспорт принадлежать может? Только живому. Вот и получается, что не погиб его батя. Сбежал почему-то. Не потому ли, что решил мамку бросить?! Зачем же теперь домой вернулся?

Вспоминает пацан все, когда-то об отце слышанное, и наливает его волной все нарастающей неприязни к Ивану.

Но коли мужик этот и впрямь отец родной, почему бы не познакомиться с ним поближе?

Поднялся Кирилл Зарубин из-за стола. Выпил сто граммов для храбрости. Движением механическим сунул найденный нож в карман – и к двери.

Отложил Иван письмо, сунул в рот сигарету, закурил.

Взглядом скользнул по стеклу оконному и видит: неподалеку от дома, у гастронома, стоит милицейский «УАЗ».

Потушил Иван свет на кухне, чтобы со двора темного не было видно, что в хатенке есть кто-то. Сунул Зарубин Катюшино письмо в карман, сдернул обрез с петельки под курткой, в темные сени юркнул, напротив двери встал. И как его менты выследили?