Через пропасть в два прыжка - Николай Николаевич Александров

— Я? — сделал удивленное лицо Вашко. — Вы уверены? — он сунул руку в карман. — Действительно… Вот шляпа! — Он раскрыл бумажник: билет лежал на месте, но не в том кармашке как раньше, а отпускное удостоверение было сложено печатями вверх. — Я вам очень обязан, — пробормотал Вашко. — Спасибо вам большое.

— Спасибо, — разочарованно протянул «интеллигент» в очках. — По такому случаю с вас причитается, — он посмотрел бегающими глазками снизу вверх. — Разве честность теперь уже ничего не стоит?

— Отчего? — солидно возразил Вашко, размышляя, сколько в таких случаях дают на «отблагодарение». — Пятерки хватит? — мужчина улыбнулся, и Вашко понял, что он рассчитывал на большее. — Хватит, приятель! Сам видишь, у меня тут крохи — все на продукты потратил. — Вашко показал заполненную свертками и кульками авоську.

— Спасибо тебе! — Мужчина поправил шляпу и, недовольно бормоча, поплелся назад. Вашко разобрал лишь несколько слов: «…а говорили — больше даст».

«Нанятый, — сообразил Вашко. — Они его только что подцепили, и дали подзаработать. Значит, на прямой контакт решили пока не выходить. А глухонемой? — он вдруг рассмеялся, вспомнив о былых подозрениях. — Да, это не ребята Киселева. То-то он послал меня куда подальше. А кто же это такие? Неужели мои любимые — уголовнички? Как они-то вляпались в эту историю? Странно!»

7. ВПЕРЕДИ ЛИШЬ ОДНА НОЧЬ

Лапочкин многому научился у своего наставника, поэтому Вашко ничуть не удивил ни свет в окне, ни закипавший на плите чайник, ни отличная глазунья. Положив на кухонный стол авоську и бросив на ходу: «Разбирай, я сейчас», — Вашко вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла женщина лет сорока.

— Николай дома? — сразу спросил Иосиф Петрович. — Позови его.

Войдя в прихожую, Вашко прикрыл за собой дверь.

— Это вы, Иосиф Петрович, — сосед был в майке и тапочках. — Проходите, садитесь ужинать с нами.

— Спасибо, некогда. Как-нибудь в другой раз. У тебя машина дома или на стоянке?

— У подъезда.

— До семи утра. А? Как штык.

— О чем разговор, Иосиф Петрович! Вам — всегда! — сосед сунул руку в карман висевшего на вешалке пиджака и протянул ключи. — Как секретку выключать помните?

— Помню. Утром, как обещал!

— Бензина чуть больше полбака. Хватит?

— Да, мне наверное, немного. Километров на шестьдесят от силы.

— Хватит! А, может быть, все же поужинаете с нами?

— В другой раз, Николай. Спасибо тебе большое.

Сунув ключи в карман, Вашко вернулся к себе. Евгений расставлял тарелки и, трогая мочку уха, размышлял — подавать к столу соус или нет.

— Что-нибудь разузнал по поводу Анарина?

— Да. Родом из Тульской области. Начинал службу там же, в районе. Всегда отличался резким характером и крутыми решениями. В Баку никогда в жизни не был.

— Точно?

— Абсолютно!

— Лучше бы был. Еще что?

— Аббасов никогда тоже не был в Туле. Это мне сообщили ребята из Азербайджана — у них на него давненько досье собрано, только никак не подберутся. Крепкий, оказывается, орешек. Покровителей много на любом уровне.

— Они могли встречаться на нейтральной почве.

— Доказать это свыше моих сил, — Лапочкин развел руками в стороны. — Но тут и не важно их личное знакомство.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В Баку частенько бывал Торшин! У него был целый ряд командировок туда и в составе бригад, и отдельно. Ребята из Баку рассказывали про его неизменно богатые проводы из столицы Азербайджана — свертки, чемоданы и тэ пэ и тэ дэ.

— Набор во всех свертках стандартный: коньяк, конфеты, сладости, фрукты, травка к столу. А не исключено, что и деньги!

— Это не доказано!

— Так-то оно так, но примеров тому много. И еще — если это имело место, то не все же он съедал сам — кое-что могло перепадать и выше.

— Не без того, — Лапочкин хитровато посмотрел на Вашко — он был склонен к театральным эффектам. — Дело в том, что в Баку частенько наведывался некто Страхов.

— Кто? — воскликнул Вашко, не в силах сдержаться. — Страхов? Непосредственный начальник Юры Хватова, который сегодня посетил моего шефа!

— Да, да… Именно он — Герман Германович Страхов.

Вашко бросил вилку. Она ударилась о подоконник и, упав на пол, жалобно звякнула.

— Только этого не хватало! Прокуратура Союза!

— Провожали его тоже вполне достойно!

— Представляю, какая там сейчас паника. Они уже должны знать о моем ночном вылете.

— О чем это вы, Иосиф Петрович? Что-то произошло еще?

— Да, так… Чепуха! У тебя все?

— Да как вам сказать. — Евгений мялся. — Вам что-нибудь говорит фамилия Пимачева?

— Нет.

— А вы хорошенько подумайте! — лицо Лапочкина было настолько серьезным, что Вашко застыл, не донеся до рта чашки.

— Неужели, — помрачнел Вашко и, не глядя на стол, опустил чашку на край тарелки — она опрокинулась и жидкость потекла по скатерти. — Боже ж ты мой! Похоже, в этом и есть основная причина исчезновения журналиста. Вот так журавлиный клин! — Вашко внезапно замолчал и долго смотрел в окно, за которым ярко светили фонари.

— Может, остановимся? Пимачев — это даже не прокуратура Союза — это куда выше.

Вашко молчал. Наконец он очнулся, словно выпал из забытья.

— Ты не узнал, что их связывает? — его голос сразу стал глухим. — Баку? Тула? Москва?

— Аршальск! — Лапочкин торопливо посмотрел на Вашко и, не поймав ответного взгляда, принялся разглядывать угол скатерти.

— Вот как? — медленно промолвил Вашко.

— До того, как перебраться в Москву, Герман Страхов работал заведующим отделом административных органов в аршальском обкоме, а… — он сделал большой глоток из чашки и обжегся. — …Пимачев в это же самое время директорствовал на самом крупном в области заводе — машиностроительном.

— Не получается, — свинцовым взглядом посмотрел Вашко. — Аббасов этот самый, Иса-оглы выпадает.

— А вот тут-то как раз и собака зарыта, — Лапочкин поднял вверх указательный палец, а другой рукой щелкнул ремешком кобуры. — Аббасов в это же самое время был в Аршальске заметной фигурой.

— Кем? — не удержавшись, воскликнул Вашко.

— Заведующим центральным рынком! Они все связаны в неразрывную сеть. И, конечно же, не в их интересах, чтобы из-за двух уволенных милиционеров был распутан весь клубок. Думаю, именно по этой причине против Орловского сразу же пустили в бой главные калибры — раньше это меня смущало, а теперь уже нет. Стрельба из пистолета в гостинице — это знаете ли…

— У тебя все?!

— Все!

— А теперь, сынок, послушай меня, — Вашко встал из-за стола и, прислонившись к стене, дрожащей рукой достал из пачки сигарету, сломал ее, достал другую — с ней повторилась та же история. Наконец, совладав с руками, он закурил — затягивался