Город семи дорог - Морвейн Ветер

– Войди в сеть… хотя ты уже там. И найди мне контакты Кларка Ламберта. Вот так, – похвалила она, наблюдая через плечо, как жертва выполняет приказ.

На экране отобразилась зелёная шкала, обозначающая отправку звонка, а ещё через мгновение её сменило лицо темноволосого молодого человека.

– Да? – насторожённо спросил тот.

Освободив одну руку, Нина пододвинула планшет вбок, так, чтобы адресат видел её лицо.

– Мистер Ламберт, мой господин отдыхал вместе с вами в отеле «Лиловый осьминог» на Ратоне. Он послал меня передать вам весточку. Можем мы встретиться где-то через полчаса?

По лицу связного пробежала тень. Он понял, от кого звонят и зачем.

– Почему так срочно? – Кларк изобразил зевок. – Я только проснулся…

– Простите, господин Ламберт, мой господин настаивает, чтобы я к полудню вернулась домой.

– Ну, хорошо, – нахмурился Кларк. – На набережной…

– Подальше от набережной, – перебила его Нина.

Кларк помолчал. Нина чувствовала, как понемногу расслабляется тело жертвы в её руках – она сама бы расслабилась так перед рывком.

– Я отправляю координаты. Посмотрите на навигаторе, – Кларк отключил связь.

– Просто покажи карту, – попросила Нина, – я не причиню тебе вреда.

К счастью, незадачливый прохожий послушался, и Нина получила возможность ознакомиться как с географией города, так и с расположением нужного места – а заодно и со своим собственным.

– Благодарю, – Нина скользнула рукой ниже и аккуратно прижала сонную артерию жертвы. Мужчина слегка трепыхнулся и осел на асфальт без чувств.

До точки назначения Нина добралась без приключений. Это оказался сквер в глубине города с каким-то бесформенным абстрактным памятником посередине. Кларк сидел на скамейке в тени деревьев, и Нина осторожно подобралась к нему со спины, а затем опустила руку на плечо.

Тот вскинулся и бросил на пришелицу быстрый прищуренный взгляд.

– Это для вас, – Нина достала из кармана инфоплату и протянула связному.

Тот кивнул.

– От меня что-то требуется?

– Информация. Но вы передадите её не мне. Все контакты внутри. А мне нужно уходить.

– Почему такая срочность?

– Помимо того, что дело оперативной важности… Меня взяли в аэропорту. Вы можете меня вывести?

Кларк поджал губы.

– Без консультации с Управлением – нет.

– Хорошо, – Нина кивнула, – буду думать сама.

Она отступила в тень, а Кларк посидел ещё так, делая вид, что оглядывается по сторонам. Потом встал и, спрятав руки в карманы, побрёл вдоль аллеи.

Нина же стояла и думала, что делать теперь. Было очевидно, что ей не удастся штурмом взять Врата. Нужны новые документы, и она, пожалуй, могла бы попробовать их изготовить, если бы у неё было оборудование. Однако чемодан остался в участке, и Нина, вспомнившая об этом только теперь, выругалась про себя.

Чемодан стоял на пароле, но при желании любой код можно взломать. А оставлять снаряжение у противника нельзя.

«Нужно спасать чемодан», – подумала она и даже обрадовалась, обнаружив, что правила выбрали план действий за неё.

Продолжая держаться в тени древесных стволов, Нина скользнула к выходу из сквера, но сделать успела от силы десяток шагов, когда электрическая плеть захлестнула живот.

Нина упала. Боль была куда сильнее, чем в прошлый раз, и перед глазами мгновенно стало темнеть.

Она попыталась встать, но человеческая тень закрыла свет, чья-то рука коснулась плеча, и Нину окончательно унесло.

Очнулась Нина от того, что ныли мышцы спины. Она подумала было спросонья, что снова валяется в камере на жёстком полу, но стоило попытаться поднять руку, как она поняла, что это далеко не так.

Ноги были подогнуты к животу. Она лежала так, на коленях, почти на четвереньках, и запястий касались холодные металлические браслеты.

«Ещё бы не ныла спина», – подумала она и попыталась шевельнуть хотя бы плечом, но тут же поняла, что упирается им в такой же ледяной металл.

Нина торопливо приняла прежнюю позу и, открыв глаза, заморгала.

Место, где он очутилась, представляло из себя бетонное плато. Тут и там стояли клетки, в каких могли бы держать крупных собак, – только вместо собак в большинстве клеток находились такие же скрюченные пополам люди, как и она сама.

Все они были обнажены, и теперь Нина поняла, что обнажена и она. Солнце уже начинало припекать, хотя пока ещё не жгло. Оно стояло низко над горизонтом – значит, занимался новый день.

– Подъём! – пронеслось над площадкой, и Нина увидела мужчину в форме городской полиции. Тот держал в руках плеть – самую обычную. Этой плетью он охаживал клетки, мимо которых проходил, иногда попадая пленным по спине, а иногда просто заставляя их дёрнуться и зашипеть от соприкосновения с металлом. Так продолжалось, пока мужчина не выбрал одну из клеток и не отпер её. Поймав поводок, потянул наружу находившуюся там рабыню и, швырнув её на бетонную площадку лицом, придавил поясницу ногой, а потом принялся охаживать плетью спину, и без того иссеченную алыми рубцами.

Закончив экзекуцию, он вернул рабыню в клетку и вытащил следующую. Так, неторопливо, клетка за клеткой, он приближался к тому месту, где скрючилась в окружении прутьев Нина.

Здесь у Нины появилась возможность считать, как проходят мимо ночи и дни. Правда, тянулись они бесконечно долго и прерывались лишь порками, после которых воспитуемым давали миску с безвкусной кашей. К каше Нина привыкла, хотя есть её с земли, по-собачьи, лакая прямо из плошки, было противно.

Порки же были не просто болезненными, но и бессмысленными, и эта бессмысленность и монотонность происходящего вкупе с дневной жарой вызвала желание завыть.

Солнце палило беспощадно. Бетон раскалялся и обжигал колени, которые удавалось разогнуть лишь для того, чтобы выползти на очередную порку.

Наручники и клетка нагревались так, что любое соприкосновение с ними обжигало и без того обгоревшую кожу. Это постоянное жжение, в основном на лице и спине, Нина стала ощущать уже к вечеру первого дня. Боль была не такой, какой их учили – молниеносно быстрой, для радости господина или в наказание рабу. Она была долгой и беспощадной, не отступавшей ни на миг и лишь усиливавшейся с каждым мгновением, чтобы уже вечером, после заката, смениться пронизывающим холодом и ледяным ветром, хлеставшим по голой спине.

То, что он обнажена, Нина поняла почти сразу, после того как пришла в себя. Но настоящее осознание унизительности положения нахлынуло позже, когда она заметила, что здесь, на площадке, не только рабы и надсмотрщики, но и праздные зеваки. Рабов выставляли напоказ, как в зоопарке, и всякий желающий имел возможность пройти мимо, потыкать пальцем, плюнуть в лицо.