Яфет - Юрий Никитин

в руке словно ожил и теперь сражается сам по себе. Тцару казалось, что бьется почти без его участия. Пальцы крепко сжимают рукоять, а клинок сам рубит, колет, блокирует удары врагов, что, как тараканы в грязной хате, лезут со всех сторон.

Сарготы перед Яфетом с криками падают разрубленные, валятся с коней, зажимая смертельные раны. Он вырвал у противника топор, быстрым ударом рассек ему голову и теперь орудовал уже Мечом и топором одновременно, не переставая двигаться и вертеться, как уж на горячей сковороде.

Краем глаза он видит, как рядом сражается Громострел, его массивный топор мелькает в воздухе с быстротой молнии. Сарготы мелкие в кости, невысокого роста, рядом с Громострелом выглядят мелкими, а уж Яфету они вообще едва доходят до груди.

Шатур взревывает, как медведь, методично орудует клином, что уже окрасился вражеской кровью, как и его доспехи из толстой кожи. На надетой сверху кольчуге уже появились разорванные звенья.

Малагант сражается хладнокровно, методично. Успевая отражать удары со всех сторон, он вместе с отрядом элитных воинов прорубает дорогу, оставляя после себя окровавленные тела.

– Защищаем! – орал в бешенстве Соколиный Клюв, размахивая кистенем, обрушивая на сарготов и проламывая головы, как птичьи яйца. – За нами женщины и дети!

– За моего сына Льва! – ревел Орвод в неистовстве.

Однако сарготам удалось переломить ход сражения, когда подоспело еще несколько отрядов. На них дружина Яфета набросилась с удвоенной силой.

Тцар видел каждого своего военачальника, нанося смертельные удары противникам, видел, как его воины повергают сарготов, но и постепенно гибнут сами. Это придавало ему сил, злости, и он усиливал натиск, один стоя пятерых, а то и десятерых воинов.

Вскоре сарготы принялись падать замертво еще и от выстрелов женщин из стана. Сатурван раздал луки, и многие женщины, которые за время похода научились неплохо стрелять, выбирали сражающегося поблизости врага и без промаха били в шею, лицо, а некоторые стреляли настолько сильно, что пробивали даже кожаный доспех.

Яфет заметил высокого воина на ярко-черном коне. У него волосы перехвачены металлическим обручем, там ярко пылает рубин. Доспехи и даже борода забрызгана кровью. Он выглядит невероятно выносливым, сражается в самой гуще битвы, лихо убивая воинов. В одной руке огромный меч, в другой круглый щит, а конем правит, крепко сжимая бока коленями. Глаза воина исполнены ярости, прищурился так, что кажется, будто на лице у князя Раноха лишь смотровые щели.

Пришпорив Аркунара, тцар начал двигаться в его сторону. По дороге смёл двух сарготов, что попытались стащить его с коня. Увидев это, набежали еще, их навалилось сразу несколько, и тцар ощутил, как множество сильных рук вытаскивают его из седла. Он слышит их тяжелое сиплое дыхание, торжествующие крики.

У Яфета выбили топор из левой руки, но в правой с удвоенной скоростью начал рубить Меч, найденный в подземелье. Яфет чувствовал, что потерял контроль над его движениями, и целиком и полностью положился на него, видя и слыша, как оружие безжалостно рубит, пронзает врагов, сметая их, пробивая панцири и кольчуги, убивая одного за другим.

В немыслимой суматохе мелькнула мысль, что этот Меч достоин какого-нибудь бога войны, которому поклоняется это дикое племя или другие, похожие на него. Как в тумане Яфет узрел, как этот Меч торчит из камня, а ему кланяются, волхвы проливают над ним свежую кровь, а Меч все принимает и принимает, и в него вливается все больше злой силы, которую Яфет ощущает каждой частичкой тела.

Он едва не упал, поскользнувшись в луже крови, но удержал равновесие, и двумя быстрыми ударами поверг на землю возникшего на пути врага.

Яфет отер с лица чужую кровь. Ощутив на губах ее медно-сладковатый вкус, сплюнул.

Меч в ладони тцара буквально звенит, сыто подрагивает от выпитой крови, но на широком лезвии не видно ни капли. Клинок вдруг сделался золотистым. По нему, как муравьи, забегли искры, словно это его истинный цвет, а неприметный серый облик он обрел за долгие века, что лежал в подземелье.

– Ранох! – закричал Яфет страшным голосом. – Иди сюда и сражайся!

Бородатый здоровяк яростно оскалил зубы, и пришпорил коня, скача прямо к Яфету. Он опустил руку с мечом, нагнетая кровь для удара. Тцар быстро отошел в сторону. Меч в его руке взлетел, парировав удар князя, а свободной рукой Яфет выдернул его из седла.

Ему чуть не вывернуло руку, но черный, как сгусток безлунной ночи, конь освобожденно помчался дальше. Ударившийся о землю Ранох быстро вскочил. Отбросив щит, перехватил меч обеими руками и шагнул навстречу.

Князь сарготов ловко орудовал мечом, хотя тот, казалось, весит как всадник вместе с конем – лезвие тяжелое, длинное, рассыпает яркие блики от лучей утреннего солнца. Рубин на лбу в обруче поблескивает, как сгусток крови, отражая солнечный свет.

– Окончим это сражение, – проговорил Яфет, тяжело дыша, – падет один из нас, и прекратят гибнуть остальные воины. Но твоих-то и так почти не осталось!

– Ты заплатишь за смерть Алаксара! – прохрипел Ранох. – Даже поправ ногами твой труп, я велю дружинникам биться дальше, пока последний твой воин не падет, и тогда мы возьмем лагерь! Некому будет защитить ваших женщин и детей!

Он обрушил меч обеими руками, но бывший тцар Вавилона быстро парировал и ударил в ответ.

Они слились в поединке. Яфет ощутил, что со всех сторон окутали смазанные, ярко-блестящие полоски металла, мелькают в воздухе и сталкиваются с громким лязгом. Золотой Меч в его руках орудует сам по себе, рубит, колет, пытается пробить защиту врага, найти уязвимое место.

– Нет! – прошептал вдруг Яфет, а затем услышал собственный яростный крик. – Не смей его убивать, слышишь?! Он мне нужен живой!!

Мельтешение вокруг прекратилось, кокон из сверкающей стали исчез, и Яфет увидел перекошенное от боли лицо Раноха. Свободной рукой князь зажимает разрубленную ладонь правой руки. Его выбитый меч лежит рядом в грязи.

Острие тцарского Меча упирается Раноху в шею. Князь поднял голову, смотрит насмешливо и дерзко. Однако заметно, что в глубине этого взгляда таится вселенское отчаяние, горечь.

Вокруг собрались воины Яфета, он заметил Громострела с Ратибором. Оба с ног до головы перемазаны кровью, дышат тяжело, но в глазах радостный, победный блеск.

Поодаль стоит Соколиный Клюв, на каменный шар кистеня налипли волосы и ошметки мозга, срываются и падают на траву тяжелые алые капли.

– Давай же, Яфет! – сказал Ранох, рассмеявшись и перестав зажимать разрубленную кисть руки. – Ты победил! Убей меня, как подобает воину! Ты – достойный противник, но мне в этой жизни ничего не осталось! Ты отнял единственного сына, которого я