Когда зацветет абелия - Ирина Лакина

– Герцогиня? – прозвучал знакомый голос. – Сеньора Федерика? Вы меня слышите?

Я распахнула глаза и бросила на него полный ужаса взгляд. Король нахмурился, сердито сдвинул брови. На его переносице пролегла глубокая складка.

– Вам нечего бояться, вы в моих личных покоях. – Он накрыл своей рукой мою руку, и мне вновь пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться в гримасе отвращения. – Здесь никто не посмеет вас обидеть!

– С-с-спасибо, – выдохнула я.

– Как вы себя чувствуете? – Он занес надо мной ладонь и приложил ее ко лбу. – Жара нет, слава Богу!

– Я не забуду вашей доброты, ваше величество, – проблеяла я, как покорная овечка, одарив Филиппа взглядом, полным благодарности. Этого было достаточно, чтобы он расплылся в довольной улыбке.

– Сейчас сюда прибудет королевский лекарь. Он осмотрит вас.

Я резко села и схватила его за запястье.

– Прошу вас, не надо лекаря! Не оставляйте меня одну!

– Но… – недоуменно начал Филипп, однако я не дала ему закончить.

– Я боюсь. Ужасно боюсь, что Альваро подкупит его! Он отравит меня! Прошу вас, не оставляйте меня! Не позволяйте никому ко мне приближаться.

– Что же такое происходит, герцогиня? – испуганно спросил король. – Когда я уезжал из имения Альба, вы выглядели вполне счастливой и довольной судьбой. – Ехидная ухмылка коснулась его лица.

– О, если бы вы знали, что этот тиран заставлял меня делать… А его ревность – это просто кара Господня! Я боюсь за свою жизнь, ваше величество!

Я пустила скупую слезу и отвернулась к стене.

– Я знал! – вскричал король, резко вскочив с кровати. – Хромой дьявол! На этот раз он не уйдет от расплаты. Он еще смеет преподносить мне дары, равные по ценности моим собственным сокровищам! Он возомнил себя праведником, борцом за справедливость! Вообразил себя истинным королем! Ну, я покажу ему, кто здесь король!

«Сработало», – пронеслась в голове одновременно радостная и грустная мысль. Радостная от того, что нам удалось обвести его вокруг пальца, а грустная потому, что теперь назад пути не будет – кто-то один будет повержен. И ценой этого поражения будет жизнь.

Я глубоко вздохнула, гоня прочь дурные мысли, и вновь посмотрела на короля.

– Спасите меня, ваше величество! Молю вас! Спасите!

– Я спасу вас, дорогая сеньора Федерика! Не сомневайтесь.

Щуплая рука королевского лекаря с удивительной силой сжала мое запястье. Безымянный палец и мизинец оттопырились наверх – как будто он держал не мою руку, а ножку фужера. Указательный и средний считывали мой пульс.

– Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два… – бубнил он себе под нос, то и дело поправляя на переносице пенсне, которое было ему велико и постоянно сползало вниз.

– Что с ней? – не выдержал Филипп, который все это время стоял надо мной, как тень.

– Полагаю, ничего серьезного, – проблеял мужичок, в который раз поправляя очки, – нервы.

– Ах, нервы… – облегченно выдохнул Филипп.

– Покой и сон, – выдал свой вердикт лекарь, вставая с постели.

Перед приходом этого шарлатана я наплела Филиппу с три короба, что мой брак фиктивный и не был консумирован, поэтому мне удалось избежать осмотра повитухи. Диагноз «нервы» подходил как нельзя кстати.

– И все же я рекомендую сделать кровопускание, – протянул врач, насупив брови. – Новая кровь оздоровит нервы.

У меня округлились глаза от ужаса, и я поспешила отвернуться к противоположной стене – не хватало еще, чтобы я выдала свое волнение. Я, конечно, наслышана о средневековых методах врачевания, но никогда не думала, что придется испытытать их «эффективность» на собственной шкуре.

– Да-да, я немедленно прикажу принести чашу. – Филипп согласно закивал, а затем громко позвал слугу и отдал ему приказ.

Лекарь тем временем достал из своего черного ридикюля острое лезвие и длинные каминные спички. Он поджег одну из них и принялся обрабатывать огнем инструмент. У меня кровь застыла в жилах от ужаса.

Спустя пару минут после вежливого стука дверь в королевскую спальню открылась, и на пороге появился личный камердинер его величества – противный длинный жилистый старик, который держал медный таз с таким достоинством, будто это было настоящее сокровище.

Я сглотнула и собрала волю в кулак, а затем вытянула руку. Когда в воздухе блеснуло лезвие, я зажмурилась и через мгновение почувствовала обжигающую резкую боль. Теплая жидкость потекла по коже. Я слегка приоткрыла глаза и увидела, что моя кровь тонкой струйкой спускается по предплечью и кисти, а затем собирается в жирные капли на подушечках пальцев и падает в таз.

Я не переносила вида крови, поэтому поспешила отвернуться, но от приступа тошноты меня это не спасло – тугие спазмы сковали желудок, желчь поднялась по пищеводу, в горле начало саднить и жечь.

– Пусть герцогиня теперь поспит, ваше величество.

Мужчина поспешно спрятал лезвие в свой чемоданчик, раскланялся и задом попятился к выходу, продолжая совершать поклоны. Это зрелище было не менее тошнотворным, чем вид собственной крови.

Когда за лекарем закрылась дверь, Филипп присел на край постели и с видом победителя смерил меня хищным взглядом. Я притворилась спящей, чтобы не отвечать ему и не вступать в долгие разговоры, хотя с интересом следила за выражением его лица сквозь узкую щелочку между прикрытых век.

– Что ж, душа моя. Все встает на свои места. – Его губы тронула ехидная ухмылка. – То, что предназначено мне судьбой, само идет в мои руки. Я не буду наказывать тебя за побег. Спишем это на твою юность и неопытность и на волнение, свойственное столь прекрасной особе. Быть королевской невестой одновременно и честь, и тяжелый труд. Ты испугалась, что не справишься, и сбежала с этим хромоногим чертом.

На последних словах король нахмурился. Его брови сошлись на переносице, а в глазах сверкнули разряды молнии.

– Теперь, когда ты здесь, в моей постели, когда твоя жизнь и судьба в моих руках, – я раз и навсегда покончу с ним. Предстоящий суд уничтожит его. Он, глупец, – король вновь ухмыльнулся, – даже не подозревает, что против него будет свидетельствовать собственная жена и бывшая наложница…

Я нахмурилась, но тут же расслабила лоб, чтобы не выдать себя. Вот и первый козырь, который король раскрыл передо мной, – на суде выступит бывшая наложница. Неужели Тара? Если она пошла на такую подлость – от нее можно ожидать чего угодно. Она скажет все, что ей прикажут, – и про сделку с дьяволом, и про контрабанду специй, и про иглоукалывание… О боже! Если она заговорит – Альваро придет конец!

Филипп тем временем наклонился, занес в воздухе руку, а затем медленно опустил ее мне на голову. Я вздрогнула от его прикосновения, ощутив приступ брезгливости, но глаза не открыла. Король провел рукой по распущенным локонам и тяжело вздохнул.