Диктатура пролетариата - Олаф Брок

«Привозные» коммунистические принципы, впрочем, противоречат не только теоретическим требованиям российской действительности, они также идут вразрез с той линией исторического развития и теми жизненными требованиями, которые господствовали на практике у важнейших представителей народных масс, в крестьянском сословии. Путь развития и стремлений этого сословия на протяжении поколений видоизменялись у наиболее крепких его представителей, что выразилось в переходе от примитивного коллективизма, от общей земельной собственности к личной свободе, к полной индивидуальной свободе и праву. И, пожалуй, примитивный инстинкт не ошибался относительно того, что представляет интерес лично для крестьянина и, соответственно, для будущего общества в целом.

* * *

Именно острые противоречия по отношению к требованиям реальной жизни и действительности заставляли русских диктаторов оставлять попытки одну за другой и спускаться со своих марксистских небес все ближе и ближе к земле, к прежней России. На основании довольно многих сведений и фактов складывается даже мнение, что, хотя последствия войны и революции еще будут ощущаться на протяжении поколений, но от собственно коммунистического эксперимента уже в скором времени не останется и следа. Некоторые простые примеры из материальной жизни были бы в определенной мере нелишни, даже если большинство из них более или менее известны.

Что касается политики большевиков по отношению к крестьянству, мы помним, что первые – в частности, в связи с упразднением права собственности – провозгласили ликвидацию права личной собственности на землю. Потом же пришлось исхитряться, как только можно, восстанавливать в какой-то мере как институт собственности, так и систему наследования, и в городе, и в деревне, и на настоящий момент ситуация такова, что крестьянин снова «владеет» своей землей – примерно так же, как и раньше. Особенно это очевидно сейчас, когда крестьяне возвращаются к реформе, проводившейся в конце царской эпохи, связанной с именем Столыпина и предполагавшей замену сельских общин индивидуальным хозяйством. Если ознакомиться с этим вопросом поближе, то можно узнать, что крестьянская земля делилась на несколько видов, к каждому из которых, разумеется, необходим был свой подход. Существовала старая общинная земля, новая общинная земля, приобретенная коммуной в целом, была земля, купленная небольшой прослойкой крестьян, а также земля, купленная отдельными людьми. Последние две категории представляли собой частные владения, и отношение к ним было соответствующее. А теперь? Теперь, наверное, можно предположить, что коммунисты требуют, чтобы последние две упомянутые категории земли подверглись разделу, подобно деревенскому имуществу? По моему опыту, всё происходит наоборот. Частная земельная собственность по-прежнему считается частной земельной собственностью. «Думаете, коммунисты посмеют ее затронуть? Наш крестьянин защищает землю, которую считает законно приобретенной, с вилами в руках, своим животом».

Крестьянин в коммунистическом обществе не должен бы быть «эксплуататором». Наемный труд не должен применяться, трудиться на своей земле надо исключительно собственными силами и силами семьи. Однако был сделан шаг назад: в крестьянском хозяйстве разрешили использовать наемный труд, при этом «эксплуататор» не терял своего пролетарского права гражданина.

Теперь перейдем к вопросу налогообложения. Конфискация урожая коммунистами оказалась пагубной. Крестьяне вовсе не хотели отдавать свой труд и свои продукты на благо «коллектива», горожанам; они ограничили возделываемую землю так, чтобы хватало на семью; страна приходила в упадок. Однако вместе с возвратом к обычной системе налогообложения земледелие на значительной части территории страны более или менее встало на ноги, а в города стали поставлять продукты, чтобы спасти людей от голодной и холодной смерти. Налог с крестьян в среднем не кажется избыточным, однако распределение и взимание налогов, пожалуй, оставляют желать лучшего – нередко можно услышать, что налог составляет больше, чем урожай всего хозяйства, и прочий абсурд. Центральное правление четко понимает, что необходимо бороться за лучший порядок, основанный на нормах прежних времен, – таким образом, сейчас пытаются найти путь к еще большему возврату к былому устройству. Однако, согласно сведениям из административных источников, уже упомянутое уничтожение хорошего аппарата налогообложения делает работу властей неуверенной, а подсчеты – часто очень неудачными.

От людей из разных краев слышишь и разные сведения о ситуации с крестьянами – точно так же, как и в старые времена. Это показывает, что люди очень плохо проинформированы теми, кто полагает, что может утвердить некие общие формулы, применимые ко всей огромной и разнообразной с исторической и географической точки зрения России. Даже такие очевидно простые и исторически установленные факты, как, например, то, что русская армия во время мировой войны распалась под влиянием лозунга «Домой, владеть землей», при ближайшем рассмотрении должны быть значительно видоизменены.

Для решения аграрного вопроса с согласия правления большевиков был разработан свод законов. Сведущие специалисты называют его хорошей работой и полагают, что он станет прочной основой для земельного законодательства в России – где ни один здравомыслящий человек не считает возможным возврат к аграрным условиям, уничтоженным во время революции. Упомянутый свод законов, таким образом, представляет собой, очевидно, достижение, которое, с определенными изменениями, останется и тогда, когда эпохе большевиков придет конец. Но примечательно то, что работа написана не коммунистами, а опытными специалистами прежнего режима. Для нынешней ситуации характерно, что, к примеру, даже такое основополагающее правило из этого свода законов, согласно которому каждый гражданин страны, будь то мужчина или женщина, желающий работать на своей земле без использования наемного труда, имеет право на получение участка земли в своей общине, по-прежнему оказывается лишь теорией, будучи далекой от действительности. В этом отношении, как и во многом другом, необходимо было позволить крестьянам из соответствующей общины сохранить решающий голос за собой.

По моим сведениям, крестьянство, похоже, в общем и целом, обороняется от вмешательства коммунистов, и его жизнь остается более или менее не затронутой большевизмом и большевистскими теориями. Крестьянская масса, как и прежде, дает государству солдат и, как и прежде, является главным налогоплательщиком, оценивающим систему правления в основном по налоговому прессу. От своей, уже упомянутой, исторической линии – индивидуального землевладения, индивидуального хозяйства – эта подавляющая масса российского населения, очевидно, не намерена отказываться, вопреки всем коммунистическим теориям. Даже постановление, согласно которому землю нельзя продавать или покупать, в реальной жизни едва ли станет чем-то большим, нежели фикцией.

Такие культурные явления, как деятельность народных школ и медицина, являвшиеся в основном плодами либеральных реформ прежних органов местного самоуправления, земств, сильно пострадали, отчасти в силу экономического упадка, отчасти из-за политики большевистской системы. Врачам платить нечем или почти нечем, так что сейчас в России наблюдается избыток бедных врачей в городах, тогда как в бедных регионах страны врачей нет вовсе. Там, где крестьяне обладают какой-то инициативой, они стремятся вернуться к прежним основам жизни – во всяком случае, в отношении школьного образования. Что касается земледельческой техники, громкие слова и жесты коммунистов – например, их попытки перевести руководство большими поместьями в ведение государства – обладают малой ценностью. Для прогресса необходимы инициатива и пример конкретных людей, а потому, как правило, и личный экономический интерес индивида; коммунистические идеи и благосостояние коммунистического государства занимают простого русского крестьянина не более, чем прежний царский режим.