Диктатура пролетариата - Олаф Брок

Брок и Шахматов были не только коллегами, но и настоящими друзьями. Как следует из воспоминаний Брока, познакомились они в студенческие годы в Москве: «Мое первое знакомство с Алексеем Александровичем Шахматовым относится к 1888-му году. Летом 1887 года я приехал в Москву для изучения русского языка, а в начале 1888 года […] Ф. Е. Корш познакомил меня с C. С. Слуцким, на которого возложил задачу познакомить меня “с нашим enfant phenomenal Алексеем Александровичем”».

Вскоре после знакомства, летом 1891 года, Брок получил приглашение посетить своего друга в Губаревке, имении Шахматовых в Саратовской губернии. Знакомство с настоящей русской жизнью оставило глубокий след в душе будущего норвежского слависта. Буквально все письма Брока к русскому другу пронизывает чувство одиночества и тоски по всему, что было связано с Россией: русскому языку, русскому общению, русским людям, русской природе: «[…] у меня недавно было и несколько уроков с русским человеком, […] с новым русским консулом в северной Норвегии, недавно назначенным; но исключая этот случай, не особенно часто приходилось говорить по-русски… – сижу опять как одинокий паук, ожидая редкой добычи. А иногда, когда комара нету, все-таки танцую “Камаринского” – с самим собой; Гришиной балалайки нету, но несмотря на то не могу отказываться от удовольствия время от времени запевать, подтягивать “Ах вы сени”». «Трудно то, что сижу здесь одиноким; если кое-что делаю, так никто не может мне сказать, стоит ли это делать, есть ли цена в том, что делаю». «А как дела в Вашем имении? Какой урожай можно предвидеть в дальнем Поволжье? Все интересует того, кто сидит одиноко здесь и редко видит людей “своего” мира». «Мне часто хочется так, чтобы воздушные корабли уже были изобретены и можно было сесть на курьерские такие для беседы с Вами! – и прочими русскими знакомыми, конечно. Как они все поживают, вовсе не знаю».

В научной литературе утвердилось мнение, что Брок по совету Шахматова описал два русских говора. Однако, как следует из переписки, никаких советов Шахматов Броку не давал, они вместе обсуждали, какие говоры выбрать для исследования. Шахматов очень высоко ценил теоретическую подготовку, профессионализм и чрезвычайную одаренность диалектолога-фонетиста Брока и в письмах неоднократно призывал норвежского коллегу послужить на благо русской науки: «Мне постоянно приходит в голову желание повидаться с Вами, поговорить и между прочим убедить Вас послужить нашей русской науке, взявшись за изучение кого-нибудь великорусского говора». На что Брок ответил: «[…] если бы было можно в чем-нибудь служить русской науке, я бы особенно дорожил этим; русский язык до сих пор был, а, вероятно, и будет моим главным предметом. Многое связывает меня с Россией, и особенно с Вами и Вашей работой; я и всегда прямо скучаю по России!»

По инициативе Шахматова в Академии Наук был поднят вопрос о привлечении норвежского специалиста к изучению русских говоров, и в течение 1901 года этот вопрос был решен, о чем в конце декабря Шахматов написал Броку: «Сегодня могу сообщить Вам, что Академия приглашает Вас прибыть к нам в течение этого года для изучения на месте одного из южно-великорусских говоров (я по-прежнему стою на Мосальском уезде Калужской губернии) и, если успеете, одного из северно-великорусских. Академия рассчитывает, что Вы пробудете здесь у нас три месяца и сметует Вам на Вашу поездку 900 рублей».

Брок был счастлив и не скрывал своих эмоций в письме к русскому другу и коллеге: «Не буду искать изящных слов, чтобы выразить благодарность Академии, а прежде всего, Вам. […] С величайшей радостью возьмусь теперь за дело на почве святой, мне дорогой Руси. Дай Бог мне силу кончить эту новую, великую задачу!»

По официальному приглашению и солидной стипендии от Императорской Академии Наук в мае 1902 года Олаф Брок приехал в Россию для сбора диалектных материалов. Приехал он не один, а со своей супругой Нини. После экспедиции в Мосальский уезд и короткого визита к A. A. Шахматову, который в летнее время с семьей находился в своем Губаревском имении Саратовской губернии, Нини уехала в Норвегию, а Олаф задержался еще на месяц в Ярославкой губернии.

Как известно из публикаций Брока, научные результаты той поездки в Россию были очень плодотворными (Брок 1907, Брок 1916). Во время подготовки их к публикации Шахматов писал: «Если бы Вы знали, с какой любовью и уважением мне постоянно приходится говорить о Вас и Ваших трудах. Своими работами по русской диалектологии Вы заслужили нашу особенную признательность».

Но был и другой результат этой поездки: в марте 1903 года, т. е. через девять месяцев после диалектологической экспедиции в Россию, у Броков родилась дочь Марианш, которую друзья в письмах так и называли «русская девочка». В одной из папок, среди незарегистрированных писем в норвежском архиве, было найдено письмо Брока к его дочери Марианне, написанное в Осло 17.2.1928. Для того, чтобы описать любовь норвежского слависта к России, его народу и языку, вряд ли найдутся слова во всех языках, которыми он владел, a тот факт, что он по-русски переписывался со своей дочерью, норвежской «русской девочкой», явление и вовсе уникальное.

Не менее уникальным было и умение Брока сочетать в себе талант лингвиста-теоретика и писателя-публициста. Вскоре после отъезда супруги в Норвегию, Брок писал Шахматову: «Она, как давно я, залюбила Россию! Увидела, какие у меня там прекрасные друзья, какой там прекрасный народ. Я, со своей стороны собрал ряд наблюдений над настоящим состоянием России, которые, конечно, имеют великую цену для слависта как представителя славянского мира здесь, где мало кто знает жизнь этого мира. По-моему, в России совершается не только переход, но, пожалуй, почти что перелом, в политическом отношении. Если собрать свое мнение в афоризм, я бы сказал, что образ правления у Вас рассчитан на детский народ со взрослым правителем, а прикладывается теперь правителем-детёй к полувзрослому народу.

Сострадание с этим народом должно явиться у каждого человека в настоящие минуты. Я никогда не чувствую так ясно как теперь, как собственно следовало бы всем народам жить иначе, чем что видим теперь на свете: всюду господствует вражда, обособленность, «национализм», у нас как у Вас; а не лучше ли, если бы мог альтруизм, хоть до известной степени, проникать всех, все «народы» как и всех отдельных людей, и таким образом делать возможным, чтобы благо, развитое на одной почве, делалось по возможности доступным всем другим, – будь оно материально или умственно?

Ну, конечно, – мечты. Но такие вопросы должны являться у каждого, который желал бы делить свое «добро» со всеми, видеть всех счастливее; а насчет полит. положения России мне кажется, что оно в настоящее время тяжело, даже деморализующе, именно потому, что народ теперь – не дитя».

Но не только Шахматову писал Брок летом 1902 года: находясь в этой диалектологической экспедиции, он регулярно посылал письма в норвежскую газету Афтенпостен, где описывал свои впечатления о поездке, политической ситуации в России, культуре, нравах, обычаях русского народа. С 25 мая по 29 июля 1902 в норвежской газете было опубликовано одиннадцать писем, которые по литературному жанру могут быть отнесены к путевым заметкам.

В этих письмах Брок демонстрирует энциклопедические знания о России. Несмотря на то, что письма были написаны в дороге: на борту речного парома, в вагоне поезда, в придорожной гостинице, под тенью дерева в лесу или в деревенской избе, то есть без доступа к научной и справочной литературе, факты, изложенные в каждом письме, поражают точностью и свидетельствуют о высоком научном профессионализме автора.