За закрытой дверью - Бернадетт Энн Пэрис

Едва за ним захлопывается дверь, я включаю телевизор и нахожу «Скай Ньюз». О деле Энтони Томазина трубят даже в Азии: показывают его вчерашнее обращение к прессе на выходе из суда. На заднем плане появляется осаждаемый репортерами Джек; нет сил на это смотреть, и я поспешно выключаю телевизор. Безумно хочется в душ, но нужно еще сделать два звонка, Дженис и Джеку, – сообщить, что я долетела благополучно. Хорошо, что оба номера я помню наизусть. Номер Джека заучила еще в день нашего знакомства, а номер Дженис – вообще самое важное сочетание цифр в мире. Смотрю на часы. По местному времени три часа дня – значит, в Англии сейчас девять утра. Расставляю приоритеты: жена Джека Энджела первым делом должна звонить мужу. На мгновение ужасаюсь, что за прошедший год он мог сменить номер, но потом попадаю на его автоответчик, и от облегчения по всему телу разливается слабость. Собравшись с духом, делаю глубокий вдох и сочиняю сообщение, которое оставила бы любящая жена. Которое оставила бы я сама, если бы сказка не закончилась.

«Привет, любимый, это я. Ты говорил, что можешь не взять трубку, но я подумала – вдруг мне повезет? Я уже скучаю, как ты, наверно, догадываешься. А может, ты еще не встал? Ладно, в общем, я долетела хорошо. Представляешь, мистер Хо весь испереживался, что я одна, и в результате выделил нам люкс вместо обычного номера! Правда, мне тут все равно не нравится без тебя. Я очень надеюсь, что журналисты к тебе не сильно пристают и твоя бумажная работа продвигается. Не забывай делать перерывы! Позвони, когда будет время, я в номере 107. Или я сама тебе попозже позвоню. Люблю тебя. Пока».

Повесив трубку, набираю номер Дженис. Сегодня суббота, так что они с Милли, наверно, уже позавтракали и теперь едут на урок верховой езды. Дженис не отвечает, и я снова пугаюсь: а вдруг Джек все-таки добрался до Милли? Наконец она берет трубку. Пока мы разговариваем, я вспоминаю, что нужно предупредить ее насчет Эстер с детьми, которые собираются к Милли завтра. Потом я говорю с Милли, и чувствую себя лучше уже оттого, что она в безопасности. По крайней мере, пока.

Направляюсь в ванную. Душевая кабинка в углу; стенки матовые, непрозрачные. Не вариант: выйдя из душа, можно нарваться на поджидающего снаружи Джека. Пусть шанс ничтожно мал, но все же. А вот ванна… если не закрывать двери ванной и спальни, будет видно гостиную и даже входную дверь. Хорошо. Наполняю ванну, скидываю одежду и осторожно погружаюсь в горячую воду по самую шею. Невыносимое напряжение, не отпускавшее меня с трех часов вчерашнего дня (когда Джек вошел в дом), постепенно растворяется, сменяясь безудержными, мучительными рыданиями, которые вырываются из меня с пугающей силой.

Когда я немного прихожу в себя, вода уже совсем холодная. Дрожа, вылезаю из ванны, закутываюсь в белый махровый гостиничный халат и иду в спальню. Страшно хочется есть, и я хватаюсь за отельное меню. Конечно, выйти из комнаты в конце концов придется – нужно ведь делать вид, что у меня все в порядке. Но сейчас я не могу. Заказываю двойной сэндвич, а когда его приносят, не решаюсь открыть дверь, даже с цепочкой, потому что там может быть Джек. Кричу, чтобы оставили поднос снаружи. Впрочем, это тоже не лучший вариант: возможно, Джек притаился в коридоре и ворвется внутрь, едва я нажму на ручку. Наконец, набравшись смелости, я заставляю себя приоткрыть дверь ровно настолько, чтобы втащить в комнату поднос. Победа! Жаль только, что я не догадалась заказать сразу и бутылку вина – отпраздновать. Ну ничего; потом, когда все закончится, у меня будет еще уйма времени для празднования. Дней через пять примерно, если я все верно рассчитала. Сейчас, к сожалению, узнать это нет никакой возможности.

Покончив с сэндвичем, я распаковываю чемодан. Смотрю на часы: всего лишь половина шестого. Вряд ли от меня ждут, что я в первый же вечер бодро спущусь к ужину, поэтому можно со спокойной совестью не выходить из номера до завтра. Ощущая навалившуюся вдруг усталость, я ложусь на кровать и, едва успев подумать, что не засну, засыпаю. Когда я открываю глаза, кругом темно. С ухающим сердцем вскакиваю с постели и спешно зажигаю весь свет, какой есть в номере. Теперь уж точно не засну: страшно проснуться и увидеть над собой лицо Джека. Придется коротать ночь в компании собственных мыслей.

Дождавшись утра, я одеваюсь, беру телефон и набираю номер Джека.

«Привет, любимый. Я знаю, что ты вряд ли возьмешь трубку: у вас там два часа ночи, так что ты, наверно, крепко спишь. Просто подумала – оставлю сообщение, а ты утром послушаешь. Хотела позвонить еще вчера вечером, перед сном, но вырубилась в шесть часов и проснулась только десять минут назад. Ужасно устала! Сейчас пойду на завтрак. А потом даже не знаю, что буду делать тут целый день. Может, погуляю. Или просто побездельничаю у бассейна. Позвони мне, когда проснешься. Если меня не будет в номере, можно передать сообщение через администратора. Ужасно думать, что ты за тысячи километров от меня! Хотя на самом деле так и есть. В общем, люблю, скучаю. Не забудь позвонить».

Спускаюсь на завтрак. Мистер Хо по-прежнему на посту. Спрашивает, хорошо ли мне спалось (отвечаю, что хорошо), и предлагает позавтракать на террасе. Прохожу через холл, вспоминая, сколько раз Джек водил меня тут на ужин, вцепившись мертвой хваткой мне в руку и нашептывая на ухо угрозы.

На террасе я набираю себе блинчиков и фруктов и нахожу столик в углу. Надо же было позволить настолько запудрить себе мозги! Интересно, я одна на свете такая идиотка? Странно сознавать, что я никогда никому не расскажу, за какого нелюдя вышла замуж и что мне пришлось пережить. Если, конечно, все пойдет по плану.

Я ем не спеша, чтобы убить время. В какой-то момент замечаю, что, если вытянуть шею, можно увидеть тот самый балкон на шестом этаже, где я провела столько дней. Я здесь уже больше часа; надо было взять с собой книгу! Наверняка со стороны выглядит подозрительно – сидит какая-то дама, без дела и без собеседника. Никто не ездит отдыхать без книг – если, конечно, не собирает вещи впопыхах, как я. Смутно припоминаю, что когда мы с Джеком шли делать совместные фотографии (чтобы показать, как замечательно мы проводим время в Бангкоке), то проходили мимо букинистического магазина, и отправляюсь на поиски. Натыкаюсь на него сразу же; милый магазинчик, люблю такие, но сейчас мне кажется, будто все на меня смотрят, поэтому я быстро покупаю две книги и возвращаюсь в отель. Поразительно – в этом месте, прежде наводившем на меня такой ужас, я чувствую себя в относительной безопасности.

В номере я переодеваюсь в бикини и, вооружившись книгой и полотенцем, отправляюсь к бассейну. После купания, выбираясь из воды, замечаю заинтересованные мужские взгляды, и заготавливаю ответ на случай, если кто-то подойдет знакомиться: мой муж приезжает через два дня. До трех часов я тяну время, читая и купаясь. Потом поднимаюсь в номер и расстроенным голосом оставляю на автоответчике Джека сообщение:

«Джек, это я. Надеялась, что ты позвонишь. Но ты, наверно, еще не проснулся. Хорошо, если так: я переживаю, что ты совсем себя загубишь, работая круглые сутки! Я полдня провела у бассейна, теперь пойду гулять. Позвоню, когда вернусь. Люблю тебя».

Выждав в номере около часа, я спускаюсь в холл и, помахав мистеру Хо (вот уж кто точно работает по двадцать четыре часа в сутки), выхожу на улицу через парадную дверь. Гуляю по окрестностям и, наткнувшись на рынок, долго выбираю шелковые шарфики для Милли и Дженис. Потом покупаю несколько открыток, захожу в какой-то бар и заказываю безалкогольный коктейль. Читаю новую книгу, подписываю открытки и пытаюсь придумать, чем занять ближайшие два дня.