Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

В последнее время он пребывал в постоянном напряжении, а в последние месяцы оно резко возросло, ибо впереди замаячила английская корона. Узнав о воцарении Гарольда, герцог незамедлительно созвал Тинг. Съехавшиеся на него бароны выслушали пламенную речь герцога с плохо скрываемым равнодушием. Вильгельм не мог приказать своим вассалам отправиться вместе с ним в заморский поход, он мог лишь просить и убеждать.

Однако нынешние норманны, в отличие от прадедов, потеряли вкус к морским приключениям и резонно отвечали герцогу, что вассальная присяга не распространяется на военные действия, протекающие за морем. Обиды и политические претензии сюзерена мало их волновали. Положение Нормандии было прочным как никогда — внешние враги разбиты, торговля и ремесла процветают, вилланы трудятся не покладая рук. Всё это позволяло сеньорам проводить свои дни в праздности и забавах. Й вдруг их призывают покинуть родные очаги, и ради чего? Ради сомнительных выгод, которые сулило крайне опасное предприятие?

Плыть в Англию, защищённую морем и могучим флотом, воевать с саксами, которыми командует смелый и решительный Гарольд, — они что, сумасшедшие, чтоб лезть в эту авантюру? Как ни убеждали Вильгельм и его друг и советник, лорд-сенешаль Фитц-Осберн, как ни хитрили, всё оказалось тщетным — бароны наотрез отказались участвовать в походе и разъехались по своим замкам...

Всё было кончено, но Вильгельм не желал мириться с неудачей. Его вассалы отказались сегодня поддержать его, в следующий раз они могут выказать неповиновение. Этого нельзя было допустить. Но что предпринять? Что? Этот вопрос не давал ему покоя ни днём ни ночью.

Размышления герцога прервал Ральф.

— Монсеньор! — произнёс оруженосец. — Мессир Тостиг, граф Нортумбрийский, просит принять его!

— Пусть войдёт, — кивнул Вильгельм.

Ральф распахнул дверь, и в комнату, звеня шпорами, вступил Тостиг.

— Приветствую тебя, дорогой Вильгельм! — оживлённо произнёс он.

— Рад нашей встрече, любезный Тостиг, — откликнулся герцог.

Он поднялся, приобнял шурина и усадил напротив себя.

— Как здоровье твоей драгоценной супруги?

— Что с ней станется, — усмехнулся герцог. — У наших жёнушек крепкая порода.

— Да уж, что есть, то есть, — рассмеялся сакс.

Оглянувшись по сторонам, он восхищённо воскликнул:

— Твой новый дворец великолепен! В жизни не видел ничего подобного!

— Благодарю, — самодовольно улыбнулся герцог. — Немного вина с дороги?

— Не откажусь, — кивнул Тостиг.

Герцог хлопнул в ладоши. В комнату вошли слуги, несущие подносы с винами и сладостями. Они расставили их на небольшом столе и с поклонами удалились.

— Какое предпочитаешь, франкское, греческое, италийское? — спросил Вильгельм.

— Франкское, — ответил Тостиг.

Герцог встал, подошёл к столу, наполнил золотые кубки благоуханным вином и вернулся к гостю. Протянув ему кубок, он уселся в своё кресло.

— Отличное, — похвалил граф, причмокивая от удовольствия.

— Да, неплохое, — промолвил герцог, едва пригубив вино.

Они помолчали, настороженно поглядывая друг на друга, Вильгельм выжидал, в то время как Тостиг мучился сомнениями. «Ещё не поздно остановиться! — лихорадочно думал он. — Что я делаю? Ведь это измена!.. Да! Измена! — разжигал он себя — Ничего иного любезный братец не заслужил. Отдать мою Нортумбрию этому презренному Моркеру? Он пожалеет! Локти будет кусать!.. Довольно! — решил граф. — Не будь бабой, Тостиг, коль взялся за мужские дела!»

— Вильгельм, — начал он. — У меня к тебе серьёзный разговор.

— Я весь внимание.

— Ты готовишься к войне?

— С чего ты взял? — насторожился герцог.

— Полно, милейший друг. Такие вещи невозможно скрыть.

— Допустим, готовлюсь. И что из того?

— Тебе не справиться с Гарольдом.

— Посмотрим.

— А тут и смотреть нечего. Гарольд — это тебе не Эдуард Исповедник. Он соберёт большое войско и мощный флот. Он одержал много славных побед, народ любит и почитает его... Кроме того, он у себя дома. А ты, прости за прямоту, слишком самонадеян.

— Ты полагаешь? — криво усмехнулся Вильгельм.

— Я в этом уверен! Гарольд просто не даст тебе высадиться!

— Каким же образом Гарольд может сделать это?

«Хитрая бестия!» — раздражённо подумал Тостиг и сухо ответил:

— Это уже военный секрет, а военные секреты стоят дорого.

— Сколь дорого, граф? — надменно проронил герцог.

— За кого ты меня принимаешь?! — оскорбился Тостиг. — Я не торгую родиной!

Вильгельм нахмурился, резкие слова уже готовы были сорваться с его уст, но он сдержался. «Интересы дела превыше всего, — пронеслось в его голове, — он мне нужен!»

— Полно, граф, — холодно произнёс герцог. — К чему эти громкие слова? Все мы чем-то торгуем: кто умом, кто силой, кто телом. Было бы что продать, а покупатель всегда найдётся. Так что оставь для дам красивые фразы и переходи к делу. Что ты хотел сказать относительно предстоящей войны?

— Что тебе в одиночку не справиться с Гарольдом.

— А кто может мне в этом помочь?

— Я!

— Ты?

— Да, я.

— Каким же образом, любезный? — с лёгкой издёвкой поинтересовался герцог. — У тебя так много воинов?

— Пока немного. Как, впрочем, и у тебя, — парировал сакс. — Но будет достаточно. Дело не в них, а в моей голове. У меня есть отличный план.

— Слушаю со вниманием.

— Я объединюсь с Малкольмом Шотландским и попрошу помощи у Свена Датского. Не сомневаюсь, что они поддержат меня.

«Ого!» — подумал герцог.

Меж тем Тостиг продолжал:

— Мы ударим одновременно — с севера и с юга. У Гарольда будут два пути. Первый — разделить войско и бросить его половины на север и на юг, тем самым уменьшив боевую мощь вдвое. Второй — стоять на месте и ждать, пока мы сами не нападём на него. В обоих случаях Гарольд проиграет. Как ни вертись, ему не уйти от поражения.

«А он умён. И опасен», — подумал норманн и воскликнул:

— Великолепный план, любезный друг мой!

— Да уж, неплохой, — самодовольно проронил Тостиг. — Главное, ударить одновременно. В этом — залог удачи... Объединившись, мы заставим этого гордеца на коленях просить о пощаде. На коленях! — злобно повторил он, взглянув на герцога. Тот спокойно встретил его взгляд.

— И что потом? — спросил он. — Когда мы разобьём Гарольда? Что ты хочешь за свою помощь?

— Мы по-родственному разделим Англию, — усмехнулся Тостиг.