Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

— Принц спасся только благодаря своей хитрости. Как жалко, что вы абсолютно её лишены! Вы слишком честны и прямодушны!

— Что ж я могу поделать, дитя моё, — стал шутливо оправдываться Гарольд. — Таким меня создал Господь.

Айя печально взглянула на него и с недетской серьёзностью сказала:

— К сожалению, батюшка, наш мир не лучшее место для открытых и чистых людей...

Прошло несколько дней. Морозы стихли, и на английскую землю вернулись привычные туманы. Островитяне повеселели. Эрл Сигевульф покинул замок и отправился во Фландрию. Король продолжал приводить в порядок дела государства. Тем временем на севере вновь активизировались мятежники, полагая, что Гарольду не до них, — на него вот-вот обрушится Вильгельм, они открыто заговорили о воссоздании Лиги.

Увы, их расчёты не оправдались. Как только известия с севера дошли до Гарольда, он незамедлительно двинулся в Нортумбрию. Король в пути почти не делал привалов, покачиваясь в седле, он то дремал, то размышлял о грядущем. Чуть сзади ехали Гюрт, Леофвайн, Рагнар и старый Алфвиг. Вслед за ними поспешали архиепископ Альдред, епископ Вульфстан, большое число знатных танов и отряд хускерлов в полном боевом вооружении.

Всю дорогу саксов сопровождал мелкий моросящий дождь. То и дело на их пути вставали голые, погруженные в зимнюю спячку рощи, а по обеим сторонам от дороги тянулись унылые, припорошённые грязным снегом холмы. Всего семь дней понадобилось королю и его людям, чтоб добраться до Йорка. Они подошли к городу поздней ночью.

— Кого там принесло в такое время? — раздражённо крикнул один из стражей, выглядывая меж зубцов башни.

— Короля англов и саксов Гарольда! — прозвучало в ответ.

— О Господи, это король! — всполошились часовые.

— Открывайте ворота, бездельники! — закричал разбуженный караульный начальник. — Да пошевеливайтесь!

Заскрипели лебёдки, поднимая решётку, со скрежетом отворились ворота, и королевская дружина вошла в город. Гарольд проскакал по сонным улицам, спешился во дворе замка и направился во внутренние покои. Его сопровождали таны и несколько хускерлов.

Гремя оружием и разгоняя тьму светом факелов, саксы стремительно двигались по галереям. Им навстречу выбежал полуодетый молодой человек — граф Моркер. А вслед за ним гурьбой высыпали его перепуганные домочадцы.

— Приветствую тебя, мой король! — вскричал граф. — Мы знали, что ты собираешься к нам, но не ждали тебя так скоро!

— А я уже тут, — усмехнулся Гарольд. Он сумрачно взглянул на графа и пояснил: — Мне доложили, что в твоих землях неспокойно. И я поторопился.

— Это ложные слухи, государь, — поспешно сказал Моркер. — Нортумбрийцы преданы тебе всей душой.

— Преданы, говоришь?

— Истинно так, мой король!

— Хорошо, разберёмся. А пока, будь добр, распорядись об ужине для моих людей.

— Сию минуту! — Граф облегчённо перевёл дух. В замке поднялась суета: забегали слуги, закудахтали куры, запахло едой и пивом.

Гарольд наскоро перекусил и в сопровождении Рагнара отправился в отведённые ему покои. Он устало улёгся на ложе из шкур, оруженосец, как обычно, расположился у дверей. Снаружи покой охраняли верные хускерлы.

* * *

Наутро король повелел созвать всех знатных сеньоров из Нортумбрии, Мерсии и североуэльских округов. Его внезапное появление застало врасплох непокорных северян, их мятежный пыл мгновенно угас. Через несколько дней все они съехались в Йорк по высочайшему приказанию и предстали пред своим сюзереном.

Король дождался, пока англы, датчане и саксы рассядутся на скамьях, расставленных вдоль стен, и заговорил.

— Я повелел призвать вас для того, — начал он, — чтобы узнать, есть ли у вас какие-либо претензии, любезные мои вассалы?

— Таковых нет! — ответил за всех эрл Алфвиг.

— А что скажут англы и датчане?

Северяне молчали.

— Будем считать, что вы всем довольны, — усмехнулся король. — И это радует... Однако до меня дошли слухи, что кое-кто из вас помышляет о бунте...

— Это навет, государь! — пробасил знатный англо-датчанин Бьёрн.

— Нас оговорили враги! — поддержали его земляки.

— Вот как? — Король усмехнулся. Однако улыбка быстро сбежала с его лица. Он подался вперёд и с жаром заговорил: — Для Англии настали тревожные времена! Не пристало нам думать о старых обидах! Мы должны быть едины, иначе королевство погибнет! Едины в помыслах и делах! Вы согласны со мной, братья?

— Да, — послышалось в ответ.

— На протяжении многих столетий наши предки враждовали друг с другом. И к чему это привело? Неужели вы хотите, чтоб на английский трон вновь уселся иноземец?

— Нет! — вскричали разом несколько англов.

— Вот и прекрасно! Значит, я могу рассчитывать на вас, мои славные англы и храбрые датчане? Вы поможете своему королю?

— Поможем! — нестройно отозвались таны.

— Что ж, посмотрим, — улыбнулся Гарольд.

Он кивнул Рагнару, оруженосец отворил дверь, и в зал церемонно вступили Моркер и Эдвин. Моркер вышел вперёд и, поклонившись, замер в ожидании.

— Что ты хочешь от меня, эрл? — спросил Гарольд.

— Хочу служить тебе, государь, — ответил Моркер.

— Быть по сему. — Король встал с кресла, сошёл с возвышения, приблизился к графу и торжественно произнёс: — Эрл Моркер! Перед Богом и уитанами признаю тебя своим вассалом и графом Нортумбрии!

Гарольд выжидательно взглянул на графа — тот молчал, опустив глаза в пол.

— Присягай, Моркер! — подсказали Гюрт и Леофвайн.

Граф опустился на колени, вложил руки в руки короля и неуверенно заговорил:

— Гарольд, сын Годвина. Я, Моркер, сын Альфгара, становлюсь твоим вассалом. И обещаю... защищать и оберегать тебя от всех людей, какие только будут жить и умрут...

Голос графа прервался. Гарольд пожал его руки и прошептал:

— Продолжай, любезный друг.

— Впредь от настоящего часа, — вновь заговорил Моркер, — я не обману тебя ни в том, что касается членов твоего тела, и не лишу тебя жизни, и не захвачу в плен. И ни один мужчина и ни одна женщина по моему совету и моему умышлению не сделают этого... Я не отниму у тебя ни городов твоих, ни замков, ни уделов твоих. И если кто-нибудь сделает это, я, Моркер, буду твоим помощником по чести и... без коварства. В тот самый час, как ты призовёшь меня...

В то время как Моркер произносил слова присяги, Гарольд пытался отогнать воспоминания о днях, проведённых в Нормандии. Воспоминания разом навалились на него, всколыхнув бурю чувств.