Священное воинство - Джеймс Рестон

Последствия дела Лонгчэмпа были вредоносными для короля Англии. Его брат теперь стал достаточно сильным, чтобы подорвать власть Ричарда, и продолжение смуты в стране было Джону лишь на руку. На родине не хватало железной руки короля: торжественный договор о мире превратился в пустую формальность, внутреннее положение Англии стало очень ненадежным, и пренебречь этим для отсутствующего правителя значило бы рисковать своей властью. Когда сведения обо всем этом дошли до Ричарда, он, несмотря на упоение победой под Акрой, не мог не задуматься: а стоит ли продолжать рисковать?

Уже через несколько недель после падения Акры короля постиг новый удар, после чего опасность существенно возросла.

Безусловно, город Акра пал только благодаря прибытию к его стенам многочисленных французского и английского войск. Но, едва взяв этот город, Ричард и Филипп принялись делить добычу между собой, словно только они вдвоем одержали эту замечательную победу. Оба короля игнорировали своих вассалов, которые имели право на значительную часть трофеев, и только смеялись над притязаниями баронов Иерусалимского королевства. А между тем именно они потеряли собственность, завоеванную армией Саладина, и выдерживали всю тяжесть двухлетней войны за дело христианства с превосходящими силами противника, пока не прибыли хорошо оснащенные и снабженные провизией европейские войска.

Вдобавок к этому французский и английский короли не хотели признавать роли итальянских, фламандских, немецких и австрийских крестоносцев. Презрение англичан к остаткам германской армии имело в перспективе довольно неприятные последствия. Узнав о гибели Фридриха Барбароссы, его единокровный брат Леопольд V, герцог Австрийский, бросился в Палестину, чтобы возглавить остатки германской армии под Акрой. После взятия города он победоносно поднял свое красно-белое знамя над одним из важных зданий, однако английские солдаты сорвали его и бросили в ров, потешаясь над своими германскими собратьями. В дальнейшем у входа в крепость была выставлена стража, которая пропускала только англичан и французов, а всех прочих не допускала вовнутрь, причем с применением самого грубого насилия. Тринадцать солдат других национальностей даже оказались изувеченными за попытку проникнуть в крепость без санкции англичан — им отрубили ступни ног. Охваченные алчностью и глухие к нуждам других, англичане и французы стали долго и нудно делить огромную добычу между двумя своими лагерями. Всем, кто находился вне этих лагерей, по их мнению, следовало остаться с пустыми руками.

Разумеется, подобное пренебрежение к другим участникам Крестового похода вызывало их глубокую неприязнь. В ответ на осквернение имперского знамени и насмешки над германскими воинами, понесшими огромные жертвы, герцог Леопольд увел свое войско из лагеря, принеся зловещую клятву «отомстить за все». Вопрос о праве собственности был рассмотрен лишь тогда, когда все местные рыцари собрались вместе и заставили королей провести ассамблею в замке тамплиеров. На ней один из палестинских баронов так выразил общие настроения: «Арабы лишили нас крова, а вы пришли сюда, чтобы освободить Иерусалимское королевство. Нет такого закона, чтобы оставить нас без земли. Ваши рыцари занимают наши дома и говорят, что взяли их как трофеи в войне с арабами. Мы просим вас не лишать нас нашего достояния».

Король Филипп первым признал обоснованность этих требований, потому что ему не хотелось ни с кем ссориться, и он желал поскорее закончить военные действия. Он сказал: «Со своей стороны я полагаю, что мы пришли сюда не для того, чтобы забрать чью-то землю или иную собственность. Мы пришли во имя Господа, чтобы спасти свои души и освободить Иерусалимское королевство. Поскольку Господь даровал нам этот город, было бы несправедливо отнять его у тех, для кого он является наследственным достоянием».

Участники ассамблеи согласились с этим, и была достигнута договоренность о порядке, согласно которому местные рыцари могут получить обратно свое законное достояние, но не раньше чем англичане уйдут из города.

Но и после этого жалобы не прекратились. По словам одного итальянца, «церковь и наши потомки должны рассудить, соответствует ли достоинству государей то, что они, не смущаясь, удерживали за собой все завоеванное и другими людьми за два года ценой крови и страданий. Вместо того чтобы думать лишь о себе, им следовало бы вспомнить о множестве костей воинов разных народов, которыми усеяно было это священное поле битвы. Победа — это не дар двух королей, а дар Господа». Действительно, на кладбищах вокруг Акры, особенно у Германского госпиталя и госпиталя Святого Николая, покоились тысячи воинов, не только павшие в боях, но и ставшие жертвами чумы и голода.

Итак, триумф обернулся раздорами. Если бы захват Акры объединил всех крестоносцев, тогда их победоносное войско быстро достигло бы Иерусалима, но алчность и высокомерие Ричарда и его людей расстроили этот непрочный альянс. В начале июля Филипп, на этот раз заболевший дизентерией, после того как он сравнительно недавно перенес цингу, уже не мог думать ни о чем другом, кроме поисков избавления от тягот войны.

Французы сочинили мерзкую историйку о том, как Ричард будто бы пришел навестить прикованного к постели Филиппа с видом сочувствующего, но на деле — чтобы вызвать у французского короля потрясение, которое могло даже убить его в этот момент. Французский хронист утверждал, что, расспросив Филиппа о здоровье. Ричард сказал: «А чем ты можешь утешить себя после того, что случилось с твоим сыном Луи?» (речь шла о четырехлетнем мальчике, единственном наследнике Филиппа). «Что же случилось с моим сыном? Почему ты говоришь об утешении?» — ответил Филипп слабым голосом. «Да ведь я затем и пришел, чтобы тебя утешить… Он же скончался», — будто бы ответил Ричард.

Хронист лгал. Эта фабрикация имела цель представить короля Филиппа жертвой Ричарда и как-то оправдать его в связи с дальнейшими событиями.

Словно не желая отставать от французов, англичане создали свою ложную версию. Как писал хронист Ричарда, монах из Винчестера, Филипп будто бы приказал своим писцам состряпать подложное дипломатическое послание из Франции со слезной просьбой к королю вернуться из-за опасной болезни его сына.

Обе фабрикации появились много лет спустя после Третьего Крестового похода.

Известно, что мальчик Луи, о котором шла речь, действительно был тогда болен, и также дизентерией. Но оба короля не могли знать, что происходило в Париже, за несколько тысяч миль от Акры. Французские историки повествуют о чудесном исцелении: в храме Святого Лазаря французские герцоги молились о здоровье Луи, и, когда больной мальчик прикоснулся к хранившейся там реликвии — гвоздю от Креста Голгофы, — он не только сразу выздоровел, но и помог исцелиться также своему отцу.

Будь то от естественных или сверхъестественных причин, но Филипп действительно почувствовал себя лучше, а вскоре нашел предлог, чтобы покинуть Акру. После победы снова встал нелегкий вопрос о том, кого следует считать по праву королем Иерусалимским. Видимо, понимая, что его сторонник, французский король, недостаточно силен и не задержится на Святой земле, Конрад Монферратский обратился к Ричарду. Маркиз, встав на колени, попросил у него прошения и посредничества в разрешении этого спорного вопроса. Затем последовала тяжкая ссора между Ричардом и Филиппом Августом из-за кандидатур на престол. Ричард отчитал Капетинга за то, что тот обещал передать Конраду своих заложников и свои владения в случае своей кончины или отъезда в Европу.