Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

– «День на день не приходится, говорю я: Господь-то по доброте Своей завтра может послать и погоду: просфоры нужно испечь непременно».

Теперь мы опять обзавелись собственной печью: Галкин в землянке сложил. Подошел я к ней, заглянул: сидит Нечаев, топит печь, а Ксенофонт, согнувшись, натирает тесто. Так и зовем его теперь «Ксенофонт-просфорник».

Надвигается ночь. Ветер воет по-прежнему. Мороз крепчает. На всякий случай готовлюсь служить литургию.

Великая княгиня в ответ на мою поздравительную с днем рождения прислала следующую телеграмму:

«Сердечно благодарю Вас за молитвы и благословение. Очень часто вспоминаю о моих дорогих черниговцах и от всей души радуюсь, что Ваше присутствие в полку в такое время и молитвы утешают и облегчают исполнение трудного и славного их долга. Елисавета».

24 октября

Утро. Чуть-чуть светает. Слышу: тихонько подходит Михаил и говорит:

– «Батюшка! А ведь на дворе-то совсем тихо, только мороз, градусов 10. Просфоры испекли: может быть, отслужим?»

– «Конечно, отслужим, говорю я: часам к 10, солнышко нам поможет теплом своим. Скажи эскадронам, чтобы мели площадку для церкви да на службу надели шлемы на головы».

Как я рад! А вчера так грустно было на душе. Быстро встал, все привел в порядок и побежал на свою дорожку служить про себя утреню. Морозище такой, что пришлось надеть меховые рукавички. За линией железной дороги гул множества голосов; это пехотные полки собирают с полей брошенный китайцами гаолян, складывают его в скирды, строят шалаши.

К 10 часам поставили церковь, и душа моя возрадовалась. Пришли не только наши эскадроны, но и много от других частей: эскадрон Нежинского полка, телеграфные роты 17-го и 6-го саперных батальонов, обозные 17-го корпуса и наши – многое множество! Было так приятно. Часы читать благословил саперного унтер-офицера. Он был неописуемо счастлив и, хотя с тропарем и кондаком никак не мог справиться, но это не мешало его воодушевлению; говоря, напр., «Приидите поклонимся Христу Цареви, нашему Богу», он и на самом деле кланялся до земли. Замечательно религиозный.

Св. литургия прошла и на этот раз, по милости Божией, хорошо. Михаил меня очень утешил: после Евангелия вдруг слышу запели: «Господи, помилуй» на те мотивы, что пелись в нашей церкви[49] на незабвенных службах в четверги и пятницы. Больших усилий стоило мне удержаться от слез.

Между солдатами есть замечательно богомольные, особенно из запасных: многие прям почти всю службу стояли на коленях и молились так усердно, что трогали меня до глубины души. «Верую», «Отче наш», по обыкновению, пели все.

Поразили меня за этой службой китайцы. Целой толпой подошли они, когда мы еще ставили церковь, осмотрели каждую икону и затем, встав в стороне, всю литургию простояли, не двигаясь с места, сосредоточенно слушая и наблюдая происходящее. Ведь общественного богослужения в нашем смысле у них не существует; по крайней мере, я до сих пор ни в Ляояни, ни в Мукдене этого не заметил. Среди китайцев стоял наш штабной переводчик, прекрасно говорящий по-русски; он, вероятно, и давал некоторые пояснения своим соплеменникам.

Проповедь я говорил на Евангелие, что вот пришел в страну Гадаринскую Господь и по милосердию Своему исцелил бесноватого. Исцеленный так был благодарен Спасителю, так полюбил Его, что следовать за Христом, всегда быть с Ним, слушать Его святое учение и угождать Ему поставил себе единственной целью жизни, единственным счастьем. В свою очередь и жители Гадары, также имевшие грехи и болезни, видя такое чудо милосердия Спасителя, должны были бы бежать к Нему, просить прощения грехов своих, исцеления болезней, духовного просвещения. Но огрубели сердца их в погоне за житейскими выгодами, и вечному спасению они предпочли отречение от Христа и кратковременные блага: они послали сказать Спасителю, чтобы Он ушел из их пределов. И Господь ушел, но ушел тоже с милосердием: Он повелел исцеленному остаться и проповедовать своим соплеменникам покаяние, спасение; ведь Христос явился на земле «взыскати и спасти погибшаго».

Просил я воинов и на себя обратить внимание. Ведь бесноватый не только тот, кто явно одержим бесом, но и всякий нераскаянный грешник, любящий беззаконную жизнь и не желающий исправляться, как и говорит св. апостол: «кто делает грех, тот от диавола, потому что диавол сначала согрешил». Большинство людей и не подозревают, что все греховные дела они творят по наущению и соблазну древнего клеветника диавола, как послушные рабы его, и воображают, что это их естественные желания. Если бы диавол действовал всегда открыто, то его и слушать бы перестали.

Кому грех доставил счастье, не говорю, вечное, а далее кратковременное, земное? Никому. Наоборот, грех всегда расстраивает мирную святую жизнь души, доводит до уныния, отчаяния, убивает ее. Да и земное благосостояние и здоровье тоже убиваются грехом. Так неужели и далее нам пребывать в грехах? О, нет. Скорее обратимся к Спасителю: горячей верой, пламенной молитвой, сокрушенным покаянием и твердой решимостью начать в дальнейшей жизни исправляться постараемся привлечь к себе Господа Христа, умолим Его, да простит Он нас, да исцелить наши немощи души и тела, да просветит нас, да поможет нам в трудах наших! Ведь милосердие Спасителя уже над нами: Его сладкий прощающий голос каждый слышит в таинстве покаяния, Его укрепляющую силу каждый получает в прочих таинствах и особенно в таинстве евхаристии.

Будем же, подобно исцеленному бесноватому, всегда благодарны Господу, спасающему нас, и единственная цель нашей дальнейшей жизни, и все счастье наше да будут в любви к Спасителю и в следовании за Ним святыми чувствованиями и добрыми делами нашей жизни. Да сохранит нас Господь от ужасного греха гадаринских жителей – отречения от Христа и от вечного спасения! Не будем забывать, что упорный и нераскаянный грешник отрекся уже от Христа! Горе такому человеку: вечная погибель ожидает его.

После литургии к нам зашел один гость. Настроен он страшно пессимистически: и то и другое, по его словам, надо бы иначе. А мне кажется, что, если бы все шло, как по маслу, то мы, пожалуй, только себе приписали бы окончательную победу. Теперь трудимся, как можем. Ведь у нас и всегда так было, а все же в конце концов побеждали. Зато это к смирению располагает, а смиренным дает Господь благодать. Победим, даст Бог, и рабами гордых язычников не будем. Вот братьями быть готовы, если они отбросят свою гордыню и уверуют в Христа. Посему, когда победим, то прежде всего воздадим славу силе Божией, а потом уже должное и человеческим слабым силам. Так-то лучше: гордости поменьше.

Да, испытания – это великий пробный камень твердости