Портфель капитана Румба - Владислав Крапивин

— Ну-ка покажи… — Голос у нее был густой и строгий.

Генчик робко протянул пружинчиков — готового и недоделанного.

— Да не это, — старуха поморщилась. Взяла человечков, толкнула их в нагрудный карман на рубашке Генчика. — Пальцы!

Она крепко ухватила Генчика за кисть руки, потянула ее вверх. Он испуганно встал. Старуха решительно ощупала его пальцы — от большого до мизинца. На правой руке, потом на левой…

— Оч-чень замечательно. То, что нужно… Идем!

— Куда? — пискнул Генчик.

— Есть дело. — Старуха снова прочно ухватила его. И к двери…

— Там же ливень… — только и выговорил он.

— Уже кончается.

В самом деле, грозу будто разом отодвинули. Гром раскатывался теперь в отдалении, шумный дождь превратился в чуть заметную морось. В ней заиграли искры солнца.

Старуха решительно вытащила Генчика наружу. Из духоты — в резкие запахи мокрой листвы, в прохладу, которая покусывала кожу крошечными брызгами.

Генчик вдохнул свежесть, а потом протестующе затормозил по мокрому асфальту сандалиями.

— Куда вы…

— Идем, идем!

Генчик беспомощно оглянулся. И… опять за ним с ухмылками следили пятеро. Нет, лучше уж со старухой. От нее он, в конце концов, сумеет удрать. Лишь бы она увела его подальше от этих…

И Генчик засеменил рядом со старухой, как послушный внук.

Свернули за угол. Там стоял у газона серый «Запорожец». Ужасно старой конструкции, но вымытый дождем и потому блестящий, словно только что из автомагазина.

Старуха дернула на себя дверцу.

— Полезай на заднее сиденье.

— Зачем? Я не…

Тут пятеро показались из-за угла. Старуха произнесла с ехидцей:

— Мне казалось, ты не прочь убраться подальше от этих мест.

Вот карга! Все разглядела!

— А куда вы меня повезете?

— Куда надо.

— Мне надо домой, — жалобно уточнил Генчик.

— Оч-чень замечательно. Садись. — И он от легкого толчка оказался в душной, пахнущей бензином кабине.

Старуха втиснулась за баранку («Запорожец» застонал). Мотор закашлял, машина дернулась. Генчик от рывка запрокинулся, задрав колени. Старуха насмешливо смотрела на него из переднего зеркальца. Генчик торопливо сел как положено. Старуха умело вертела рулем. Ее изображение продолжало поглядывать на Генчика. Поверх очков. Очки съехали вниз по носу. Нос был длинный и прямой, но самый кончик его загибался вперед: там словно был приклеен шарик из хлебного мякиша. На этом шарике очки и застряли.

Генчик неловко отводил глаза и думал, что, может быть, старуха и не вредная, а просто со странностями. Кажется, она похожа на тетю Полли из книжки про Тома Сойера: снаружи суровая, а характер добрый. Увидела, что хулиганы караулят мальчишку, и решила спасти…

«Запорожец» трясло и заносило на скользких ухабах. Седой кукиш на темени старухи отчаянно мотался. Генчик перевел взгляд с кукиша на окно и вдруг понял, что они едут не в ту сторону.

— Ой… Мне ведь в Утятино!

— В самом деле? А мне в Окуневку.

— Но вы же обещали… что домой!

— Я имела в виду: домой к себе, — и коварная «тетя Полли» добавила газу.

Генчик понял, что его похитили.

О похищениях детей Генчик слышал и читал много раз. Похищали с разными целями. Иногда ради выкупа. Иногда чтобы поиздеваться. Есть такие «любители» (вроде тех гадов со Шкуриком). Замучают до смерти и зароют где-нибудь… А еще ходили слухи, что украденных людей по частям продают за границу. Для пересадки всяких органов… Ой, мамочка! Вот это называется спасся от врагов!

Старуха движением носа подбросила очки. Они блестели «оч-чень» иронично.

— Кажется, я знаю твои глупые мысли.

— П-почему… г-глуп-пые? — Генчик сделал вид, что заикается просто от тряски.

— Посуди сам… — Старуха крутнула руль, объезжая лужу. — Если бы я хотела тебя украсть, то разве стала бы делать это на глазах стольких свидетелей? В том числе и на глазах твоих «друзей» с трамвайной остановки! И толкать тебя в столь примечательную машину с заметным для всех номером! Да и сама я — фигура заметная…

«Машину можно перекрасить, а номер сменить. А «фигура»… Может, она и не старуха, а переодетый бандит! Недаром шагает как дядька!..» Ох, зачем он, Генчик, отдал девчонке нож! Было бы хоть какое-то оружие…

— Ты просто должен выполнить одну работу…

— Ага… — встряхиваясь, горестно догадался Генчик. — А потом вы меня лик… ик… видируете…

— Вот уж не думала, что у тебя такая дурная голова!.. Впрочем, тут главное не голова, а твои пальцы…

«Значит, уже и пальцы пересаживают!» — ахнул про себя Генчик. И понял, что самое время выкатываться из машины на ходу. Ручку на себя, дверь — плечом, и марш! Но скорость была такой, что едва ли останешься цел. От удара о дорогу можно рассыпаться так, что хоть сразу продавай по деталям.

Есть еще один выход — зареветь. Но стыдно…

«Запорожец» между тем распугал домашних уток в луже на Кольцовской улице, поплутал среди мокрых заборов, пересек по глинистым колеям пустырь и нырнул в туннель под насыпью железной дороги. После туннеля он, царапая дверцы о кусты, проехал еще немного. Фыркнул и встал, словно стукнулся бампером о пень.

Старуха выбралась и придержала дверцу.

— Выходите, сударь. Но прежде, чем дать стрекача, подумайте: стоит ли? Неужели у нынешних мальчиков совсем не осталось вкуса к приключениям?

«Это смотря к каким…» Генчик сумрачно выбрался из кабины. Заподжимал ноги в высокой мокрой траве. Две колеи среди этой травы вели к старинным, с деревянными узорами воротам. Ворота были кривые, узор потрескавшийся.

На левой половине ворот желтел кусок фанеры. На нем чернели крупные буквы:

Все это было странно. Скорее всего — маскировка. И безлюдье кругом. Мокрая чаща и тишина. Можно сгинуть без следа…

— Я открою ворота, загоню машину. Подожди. — И старуха (видимо, 3. И. Корягина) прошагала в калитку.

Ну вот, самый момент, чтобы «ноги-ноги». Фиг она его догонит со своей клюкой. В кусты — и только его, Генчика, и видели!

Но… Генчик не двигался. Сам не понимал, почему. Только нагнулся и сумрачно поправлял намокший бинт.

Ворота заскрипели и разъехались. Старуха вышла из них как император из дворца. На Генчика не посмотрела. Села в «Запорожец» и въехала на нем во двор. Там выбралась из машины опять и сказала громко, в пространство: