Потерянные в прямом эфире - Алиса Евстигнеева

Звучало достаточно дико... Но да, оставить собаку одну дома я попросту не могла, ибо кто знает, на что ещё она способна.

Сделав вывод о моих умственных способностях, но не сказав об этом вслух, Игорь подхватил меня на руки. Со стороны мы выглядели живым воплощением того мультфильма: «Гена, давай я вещи понесу, а ты возьми меня». И если на роль Чебурашки я тянула слабо, то Ключевский с ролью крокодила справлялся достаточно правдоподобно — клянусь, он даже зубами скрежетал, пока нёс меня до машины.

Дорога выдалась муторно долгой. Нога болела нещадно, Игорь злился, а я сама ощущала себя участником какой-то дешёвой комедии, ну, той, где зрители смеются за кадром. Так вот, лично мне было ни разу не смешно. Зато в самой клинике нас встретили радушно, мне даже выкатили кресло (чудеса платной медицины). Вот только я, будучи верной самой себе, панически вцепилась в плечи Ключевского, не желая отпускать его (говорю же, в больницах мозг делал мне ручкой). Обречённо вздохнув, он донёс меня до процедурной… куда нас отказались впускать с собакой. И как бы я не пыталась убедить окружающих, что от щенка не будет никакого вреда, все предпочли остаться глухими. Игорь и тот прикрыл лицо ладонью, делая вид, что мы не знакомы. Чем, собственно, меня окончательно и взбесил. Всучив Ключевскому собаку, я елейным голосом заметила, что не помню, когда ребёнок в последний раз ходил в туалет, поэтому было бы неплохо, если бы некоторые озаботились этим вопросом.

На всё про всё ушло больше часа. Мне ставили уколы, промывали раны, даже парочку швов наложили. На протяжении всей этой экзекуции я не проронила ни звука, несмотря на старания доктора разговорить меня. И пусть эта новомодная клиника была ни разу не похожа на те, где когда-то довелось побывать мне, сама атмосфера вызывала кучу ненужных ассоциаций.

Избежать каталки во второй раз мне не удалось. Поэтому обратно в коридор меня уже вывезли, аки царицу Клеопатру на колеснице. Вот только на Клеопатру я походила с натяжкой...

Игорь нашёлся на лавочке возле процедурной. Он сидел, привалившись к стене и откинув голову назад. Щенок мирно дремал у него на коленях.

Я невольно умилилась увиденной картине, на время позабыв о всех тех сложностях, что имелись между нами. Сам Ключевский никак не отреагировал на моё появление, что, наверное, было к лучшему, потому что разговаривать нам с ним было решительно не о чем. Ну не вести же судьбоносные речи в коридоре на глазах у медперсонала?

Девочка-администратор вежливо предложила немного подождать, пока они оформляют необходимые документы. Я попросила выдать счёт на моё имя, краем глаза уловив, как лоб Игоря неприязненно нахмурился. Нас оставили вдвоём, однако меня продолжали игнорировать. И если от Ключевского я ожидала чего-то подобного, то равнодушие щенка болезненно кольнуло. В конце концов, кто тут его хозяин?

Попыталась встать с каталки, что было не так уж и легко, если учесть, что рабочая нога у меня была одна и та босая. Чуть не полетела вместе с креслом, но была вовремя поймана Игорем, который, скрежеща зубами, таки усадил меня на скамейку рядом с собой. В итоге разбуженный щенок оказался между нами, усевшись на свою пятую точку, радостно виляя хвостиком и крутя головой по сторонам, не зная, кого из нас выбрать.

Я нервно постукивала ногтями по краю скамейки, Игорь неприятно покашливал, словно нуждался в стакане воды, щенок продолжал мельтешить хвостом, а часы на стене отсчитывали ход времени, бесяче тикая с каждым движением секундной стрелки. В общем, атмосфера была что надо. Поэтому, когда у Ключевского в кармане пиджака зазвонил телефон, я едва ли не вознесла руки к небу, ну, то есть потолку.

— Да, — буркнул он в трубку, выдавая себя с головой: сложившаяся ситуация угнетала и его. — Надеюсь, ты дома? Всё хорошо?

По последним вопросам стало понятно, что звонил Сенька, и я тут же обратилась в один сплошной слух, жадно ловя каждое слово, сказанное Игорем.

— Сень, можешь заказать себе ужин? Я немного задерживаюсь. Где я? В больнице, — нехотя признался он. Видимо, врать у них было не принято. — Нет, со мной всё в порядке. Точно. Всё хорошо, я сюда… — тут он замялся, покосившись в мою сторону. — Я сюда Олесю привёз.

Дыхание я задержала на автомате, сразу после того, как в трубке раздался громкий голос Арсения: слов, к сожалению, было не разобрать, но тон его был возмущённым. Игорь слушал сына нахмурившись и даже закашлялся в самом конце:

— Что значит, что я с ней сделал?! — Ключевский подскочил на ноги, негодующе прошипев в трубку: — Арсений, ты меня сейчас за кого держишь?!

Нервно отошёл от скамейки в сторону, поэтому мне так и не удалось расслышать, чем закончился их разговор.

Неуютно поёрзав на месте, поймала себя на том, что вцепилась пальцами в край скамейки — те аж побелели от напряжения. Щенок, лишившийся проблемы выбора, ткнулся мокрым носом мне в запястье. Усилием воли разжала пальцы и притянула мелкого к себе, пообещав неведомо кому:

— Мы с этим справимся.

Игорь Валерьевич вернулся заведённым и ещё более мрачным, должно быть, разговор с Сеней не закончился ничем хорошим, и от этого становилось ещё горше.

— Тебе незачем ждать меня, — не глядя на Ключевского, проговорила я. — На такси доеду.

— Гонишь?

— Тебя сын дома ждёт, вы давно не виделись. Это важнее.

Говорить было не просто: вспомнились утренние слёзы, которыми я обливалась, когда рассказывала всё Алисе.

Игорь немного помолчал, будто бы взвешивая услышанное, после чего вдруг выдал:

— Я боюсь впускать тебя в его жизнь.

Порывисто вскинула свой взгляд на него, будто не веря в то, что он действительно это сказал. А он, словно всё понимая, повторил:

— Я не знаю, как подпустить тебя к нему. Но Сенька так отчаянно рвётся к тебе, что мне… страшно.

Признания давались нелегко, причём нам обоим. Каждое его слово невольно било по мне, заставляя всё внутри болезненно сжиматься.

— А ещё я злюсь. Всегда считал, что даю Сене всё необходимое, но, видимо, нет…

— Ты замечательный отец, — выпалила я, на что он крутанул своей головой в мою сторону так резко, что становилось ясно — лучше бы молчала. Но меня уже несло. — Уверена, что так и было… есть, ты делаешь для него всё. Арсений, он же… удивительный такой. И это твоя заслуга.

Речь выдалась сбивчивой, и, теряясь под пристальным взглядом Игоря, я окончательно скисла, не представляя, что теперь дальше. Да и он, почувствовав моё состояние, спросил напрямую:

— Тогда как ты видишь своё место в его жизни?

Это был именно тот вопрос, который терзал меня далеко не последние пару дней. Я ведь и тогда, четырнадцать лет назад, так и не смогла понять, как это — быть достойной матерью для Сеньки. А сейчас… у меня вряд ли было право претендовать на роль мамы, но и делать вид, что Арсения нет, было невыносимо.

— Не знаю, — честно призналась я. — Но мне бы очень хотелось сделать всё возможное, чтобы… быть рядом. Насколько он захочет… ну и ты позволишь.