Девятая квартира в антресолях - Инга Кондратьева

– Да, но почему это тебя интересует, Клим Валерианович? Или ты успел жениться?

– Нет-нет, я холост. Но…

– Но у Вас же тем более детей не наблюдается, Сергей Осипович! И, тем не менее, Вы-то там быть собираетесь? – довольно ехидно поинтересовался Леврецкий, даже позволив себе перебить реплику Неволина.

– У меня наблюдается сестра, Корней Степанович, – тоном европейского дипломата на переговорах с туземцами ответил Сергей. – И хотя ее возраст детским уже не назовешь, но сопровождать неокрепшую юную душу в любом скоплении народа почитаю своей братской обязанностью. Хотя общество там и обещает быть изысканнейшим.

– Господа, прошу вас наполнить бокалы, – напомнила гостям хозяйка. – Я хочу предложить тост за нового товарища в нашем дружном артистическом семействе. Ваше здоровье, дорогой Сергей Осипович.

Гости подняли рюмки, Сергей ответил легким наклоном головы и лишь пригубил после того, как все выпили. Офиногенов только обмакнул губы в бокале, поставил его на стол и поднялся.

– Дорогая Варвара Михайловна, позвольте откланяться.

– Вы уже уходите? – лишь для приличия переспросила вдова. – Очень жаль. Всего доброго.

– Не вставайте, не утруждайтесь! – обратился к хозяйке Офиногенов, он не желал продлевать свою пытку ни на секунду. Уже стоя он откланялся перед остальными гостями. – Пусть меня проводит Неволин.

– Клим Валерианович, будьте любезны, – попросила Варвара, и тот вышел в коридор за уходящим гостем.

– Клим! – прошипел в темноте прихожей Офиногенов, пока они были вдвоем. – Я прошу! Я умоляю тебя! Ты всегда все видишь и понимаешь. Ты здесь как свой, я прошу тебя. Смотри в оба за этим прохвостом! А как он ей надоест, а он надоест быстро, я надеюсь! То дай мне знать, как друга прошу. При нем мне сюда ходу больше нет.

– Сергей Герасимович, милый. Не преумножайте моих возможностей. Что я? Мелкая сошка. Сегодня вот был приглашен, а завтра и как звать не вспомнят. Что я могу?

– Носи еще цветочки! Конфет купи! Сделай милость, не исчезай с ее горизонта. Вот тебе пятерка, больше нет. Ну, я еще на неделе добуду.

Тут зажегся свет, это в коридор на голоса вышла одна из горничных. Пришлось уходить:

– И держи меня в курсе, Богом заклинаю! Прощай.

После ужина пили чай с ликерами. Разомлев от горячего все стали расслабленными и добродушными. Беседа больше на рифы опасных тем не нарывалась, и течение ее продолжало плавно журчать в допустимом для всех русле.

– Вы же курите, Сергей Осипович? – спросила хозяйка.

– Трубку! Если честно, то уже давно страдаю от этого желания, спасибо, что спросили, Варвара Михайловна.

– Я составлю Вам компанию, – она поднялась из-за стола. – Кто еще желает курить, прошу пройти в диванную, господа.

Поднялись и потянулись за хозяйкой все, кроме двоих.

– Клим! Что же это? – с дрожанием в голосе вели розы допрос васильков, оставшись вдвоем за столом. – Конец всем надеждам моим? Нашим? Ты ведь, брат, тоже завяз?

– Корней Степанович, да Бог с тобой! – Неволин замахал на собеседника обеими руками, как бы отгоняя мух. – Никаких сердечных планов я тут не мыслю и никогда не чаял. Только духовные интересы влекут меня к сему источнику – исключительно душевный комфорт и наслаждения интеллекта.

– Неужто так, взаправду? Тогда не понять тебе меня, – долгий вдох обозначил глубину чувств носильщика букетов. – А у меня ведь истинные намерения на ее счет. Я и про тебя так думал – ты ж все с поручениями летаешь, все для нее, все по ее делам. Остальные-то стервятники тут, Клим. Они ж ее саму не видят! Они или себя выпятить норовят, или в кошелек ее заглянуть надежду тешат. Да ты сам все видишь. А я хоть не так, чтобы богат, но средства-то имею! Я все к ее ногам сложить готов. А она все по сторонам глядит.

– Сущая правда, Корнеюшка. Варвара Михайловна – женщина добрая, всех без разбору крылом своим покрывает. Эх!

– Так что ж, Клим, нет мне больше просвету? Избрала она себе, да? Этого? – Леврецкий поднял на Клима глаза затравленной гончей.

– Да прекрати ты, друг любезный, слезы-то лить как девица! Почем знаешь, что там решено? Поглядеть еще надо.

– Климушка! А ты погляди, а? Ты, раз своего интереса, как оказалось, не имеешь, так ты мой соблюди, будь добр? Ты же чаще около нее бываешь, уж присмотрись!

– Да, оно не трудно, конечно… Но, сам пойми, Корней Степанович, часто, не часто, а я ж еще и обеспечением своего существования должен заниматься. В службе не состою, доходов как ты, не имею. Так, когда минутка свободная выпадает, так я сюда забегаю. А обещать ничего не могу.

– Да если лишь в этом вопрос, Клим Валерианович! Я могу Вас субсидировать, милый Вы мой, если в этом загвоздка. Пяти рублей Вам на первое время достанет? Вы только точно мне удостоверьте – действительно с ее стороны имеет место быть лишь благодарность, или меж ними, что уже другое состоялось? Я ведь сегодня его без туфель застал, так-то вот! Объяснили давешним происшествием.

– За вспомоществование большое гран-мерси! – Неволин спрятал пятирублевку во внутренний карман сюртука. – Правда, когда вернуть смогу, не скажу сразу. Стеснён нынче в средствах, уж простите, государь мой.

– Помилуйте, батенька! Да об этом пустяке мы и вспоминать не станем, ничего возвращать не надо. Считайте, что это расходные.

– Благодарю Вас, любезнейший! – уже шепотом проворковал Неволин. Курильщики возвращались в столовую.

***

На неделе Лиза, наконец-то, разобралась с отцовскими бумагами и в среду вечером торжественно читала окончательный вариант лекции на кухне Егоровне.

– Ты мне по седьмому разу про закалку металлов читаешь. Я скоро сама начну ножики калить! – смеялась няня.

– Погоди, Егоровна! Мне же надо по времени понять – сколько текста можно оставить? На бумаге же – это одно, а когда голосом, то получается медленней. Хочется всё важное сохранить. А папе надо в полчаса уложиться.

– В полчаса! А как уедет на свою Выставку, так на целый день пропадёт! – сетовала Егоровна.

– Ах, Егоровна! – отчитывала ее Лиза с гордостью за отца. – Как ты не понимаешь!? Это же полчаса чистого времени, а сама экскурсия длится гораздо дольше. Пока гости обойдут другие залы, папа же уже готовится их встречать! Потом сам водит от витрины к витрине – показывает, рассказывает. А в конце, мы это вместе придумали, проходит небольшой конкурс для желающих. Все всегда веселятся очень! Потому что редко у кого получается. Мы заперли в сундуках и шкатулках разные сюрпризы на экспонатные замки, и если кто секрет отгадает, то может приз с собой унести. Правда, здорово?

– Сама-то все секреты, наверно, уже знаешь?

– Нет, папа мне не говорит, – рассмеялась Лиза. – Наверно, боится, что разболтаю. Хотя, ты права, это неправильно! Останусь как-нибудь подольше и догадаюсь. Хотя бы про одну шкатулку! Сама, без подсказок.