Аполлоша - Григорий Симанович

Сыщик вытянулся на диване, натянул одеяло до подбородка, всем видом демонстрируя, что инструктаж закончен. Уже из этого положения спросил:

– Я не слишком шокировал вас, дорогой Ватсон, употребляя лексику, не принятую в англицских клубах?

На следующее утро, вымучивая маршрут по пробке Третьего кольца в сторону Профсоюзной, Нагибин продумывал свои действия в конторе «Удача-сервис», но время от времени отвлекался на размышления о загадочном исчезновении Аполлоши. Он уже готов был поверить в свои же стебные версии типа самостоятельного побега статуэтки за рубеж, если бы не отторжение мистики и чертовщины на уровне инстинктов. Поэтому первое дело, которое выпало ему в качестве частного сыщика, требовало некоторого насилия над собой. Но Сергей Нагибин обнаруживал в нем и профессиональную прелесть, оно возбуждало азарт ищейки, с которой любил себя сравнивать, не видя в том самоуничижения.

Удостоверение быстро привело его в кабинет генерального директора, который, по счастью, оказался на месте. Нагибин с первого взгляда оценил собеседника: умен, практичен, осторожен, но психологическому давлению поддается.

– Борис Борисович, буду краток, понимаю, как много у вас дел. Один из клиентов вашей брокерской фирмы, весьма удачно торговавший акциями, стал жертвой умышленной утечки информации о его счетах. Счета большие. Шпион – назовем его так – кто-то из сотрудников «Удачи– сервис», кто имеет доступ к биржевым отчетам и терпение отслеживать и анализировать их. Я не уполномочен называть имя своего клиента. Но ситуация острая. Если нам с вами не удастся быстро выявить шпиона, репутация вашей фирмы под угрозой. Прошу понять правильно: это не шантаж, боже упаси. Но я готов расследовать все быстро и тихо. От официальных органов этого ждать не приходится. А им платят газеты, они сольют информацию. Возглавляемый вами бизнес сильно пострадает.

– Что вы хотите?

– Максимально полные досье на всех, кто имеет доступ к отчетам. Ваша фирма, при всем уважении, не самая большая в Москве. Круг нужных мне людей не слишком широк, не так ли?

– Ну, допустим… Не считая высшего менеджмента, который, уверен, вне подозрений, это четыре человека из бэк-офиса, четверо из бухгалтерии и тот менеджер, который непосредственно работал с вашим клиентом. Девять.

– Вы готовы сотрудничать?

– Ну, допустим…

– Тогда, уважаемый Борис Борисович, заприте меня в каком-нибудь кондиционированном кабинете и предоставьте документы… на всех девятерых. Мне нужно часа два.

Через полчаса генеральный сам принес бумаги. Нагибин листал личные дела, внимательно вглядываясь в фотографии, пристально прочитывая резюме, где были графы о ближайших родственниках.

Через час он отобрал четыре личных дела. Менеджер Андрей Брум, «опекавший» Игната, и три из четырех бухгалтерских дам. Четвертую субъективно отверг из-за почтенного возраста и рода занятий мужа – интеллигента, доктора филологических наук, автора нескольких литературных биографий.

Три другие женщины заслуживали внимания. Нагибин еще раз напомнил себе, что в этом деле все парадоксально, нетипично, странно, начиная с НБО – неопознанного бронзового объекта. А коли так, надо и дальше акцентировать внимание на нехарактерном, выпадающем из обычных схем.

«Кого здесь искать? Скорее – мужика: задолжал, или чем-то обязан, или в родстве с бандитом. Сливает информацию. На что рассчитывает? Получить откат. А дальше? В бега? Возьмем даже Брума, которого все же решил прощупать. Женат, двое детей, хорошее экономическое образование, зовут Андрей Абрамович, солидный еврейский мужчина, на фото – по-собачьи умные и добрые глаза Эйнштейна. Проверить надо, но… крайне маловероятно. Стало быть, женщина. Шерше ля фам.

Загорная Светлана Ивановна, 26 лет, коренная москвичка, хорошенькая, только после вуза, только что из загса, про мужа в анкете почему-то нет, заполняла наспех, кадры проморгали: кто он, чем занимается, кто родственники, друзья?

Мишонова Инга Михайловна, 37 лет, экономический вуз, в конторе четыре года, до этого сидела домохозяйкой (а детей нет, чем же занималась?), разведена. Неплохо выглядит для своих лет. Даже отлично. Стандартное фото для документов, а в глазах – что-то вызывающе дерзкое, по-женски призывное, дразнящее. Или фантазия разыгралась, господин сыщик?

Ибрагимова Вера Ахатовна, 31 года, родом из Татарстана, до этого работала экономистом в торговой компании, замужем, супруг – начальник отдела рекламы лотерейной компании – интересно! Сын школьник. В «Удаче – сервис» – четыре года.

Ну и что делать? Копать связи и знакомства? Когда? Игната могут не сегодня-завтра зарезать, Георгий помрет от горя, Аполлоша пропал, заказ провален, хорошенькое начало!

Идем на риск, берем на понт. Где наша не пропадала!»

Борис Борисович обрадовал: все на месте. Первым ввел Андрея Брума и деликатно вышел.

Нагибин представился, Брум занервничал, снял и протер очки.

– Очень приятно. А в чем дело?

– Андрей Абрамович, у вас сколько подопечных?

– То есть?

– У вас как у менеджера, работающего с клиентами?

– Человек восемьдесят, а что?

«Вопрос на вопрос – обязательно. Неистребимая еврейская привычка».

Нагибин уперся взглядом в зрачки Брума, слегка забегавшие за тонкими стеклами модных окуляров. И вдруг зловеще прошипел:

– Оболонский – знакомая фамилия, правда? Ты думал, стукнешь про его игру – заработаешь, сойдет. Не сошло, Абрамыч! Лажанулся твой партнер, взяли его. Оболонского убили, труп обезглавили, мы нашли. Пойдешь как соучастник убийства. Десять лет тебе гарантирую. Но помочь могу. Давай чистосердечно…

Бедного Брума надо было в этот момент видеть. Лицо его исказила такая гримаса недоумения и тотчас – ужаса, что Нагибин едва сдержал подступивший приступ хохота.

– Вы… Вы что?.. Вы о чем?..

– Только не надо спектаклей. Вот бумага, ручка, пиши, когда, при каких обстоятельствах решил раскрыть подельнику информацию о клиенте Оболонском.

Брум пытался прийти в себя, и это ему, как ни странно, удалось довольно быстро, хотя руки заметно дрожали. Он перешел в атаку.

– Послушайте, вы что несете? Я помню, такой трейдер есть. Дилетант явный. Позванивал, уточнял что-то. Но чтобы я… торговал… корпоративной информацией! Да как вы смеете, я порядочный человек. Я нитки чужой за всю жизнь не взял, у меня семья, двое детей, мальчик и мальчик, у меня две квартиры, хорошая машина, у меня отец бизнесмен серьезный, да чтобы я… ради чего… Как вы смеете?!

«В глаза, смотреть в глаза! Все, это не он, ежику понятно, надо выходить из роли».

Нагибин вдруг широко, по-доброму улыбнулся, выплеснув на взбеленившегося менеджера все свое природное обаяние.

– Успокойтесь, уважаемый Андрей Абрамович! Приношу вам глубочайшие извинения. У нас порою шоковые методы, но в силу крайней необходимости. Это был жесткий психологический тест. Вы его выдержали блестяще. Ваше начальство будет поставлено в известность, что вы достойны повышения. – Нагибин встал, протянул руку. – Не обижайтесь и забудьте все, о чем я здесь говорил. Никому ни слова. Ни коллегам. Ни родственникам. Так надо. Это обязательно. Еще раз извините.