Даже ведьмы умеют плакать - Анна и Сергей Литвиновы

А слово мое было такое: он, Красавчик – просто бабник. Да, бабник – элементарный, вульгарный, безвкусный. Он – один из тех отвратных мужиков, что любят трофеи: образно говоря, скальпы побежденных им женщин. И обожают хвастаться перед друзьями: «А я и ту… и эту… и вот эту тоже». Фу, ненавижу!

А когда я это поняла (а теперь вот и записала), мне сразу стало и как-то горько (опять жизнь поманила по губам вкусненьким – да мимо рта и пронесла!), но одновременно и очень легко. Легко оттого, что я поняла, что у Красавчика со мной этот номер не пройдет. Когда мы были с ним в «Шафране» – мог бы пройти. А теперь вот дудки. Я вижу его, вижу как облупленного. Пусть ищет дурочек в другом месте!

Но почему всегда так бывает? Что за несправедливость! Если красавец – так сразу сволочь? Если на меня обратит внимание – так обязательно из подленьких своих соображений?

Впрочем, не буду прибедняться. Ведь это я сама первая на Красавчика глаз положила. И даже к колдуну из-за него пошла. Так что некого из-за него винить, кроме как собственную неразборчивость и недальновидность. Впредь буду умнее. Не все то золото, что блестит. А он, Красавчик, пусть катится колбаской по Малой Спасской. С ним – все, решено и подписано. Урод он недоделанный!

…Но когда я без сна сегодня лежала, я не только о Нике этом злополучном думала. Еще мне не давал покоя тот список, что я видела на столе у колдуна. Его я запомнила хорошо, до буковки, а, придя домой, для верности еще и переписала. Все мне казалось, что я уже где-то одну из этих фамилий видела. Самую первую: Чернобривец. Но где? И когда? И по какому поводу? Никак не могла вспомнить. А сейчас решила: чего я зря мучаюсь? Включила домашний компьютер, вышла в Интернет и забила имя Чернобривец в поисковый сервер. На фамилию оказалось семь ссылок – все датированы одним числом, примерно двухнедельной давности. Я открыла одну из них, вторую, третью… Все сообщения были с информационных лент разных газет, телеграфных агентств и телекомпаний. И все – об одном и том же. Вот одно из этих сообщений, я его распечатала. (Остальные были на него похожи и различались только степенью подробностей.)

«Вчера было совершено разбойное нападение на зам. генерального директора НИИ „Гальванопластика“ Романа Чернобривца. Около девяти часов вечера г-н Чернобривец, возвращавшийся с работы, вошел в подъезд своего дома по улице Удальцова. Здесь на него напал неизвестный в маске, нанесший г-ну Чернобривцу тяжкие телесные повреждения. В тяжелом состоянии Чернобривец был доставлен в больницу. Интересно, что ни денег, ни других ценностей у г-на Чернобривца не пропало. Его коллеги по работе категорически исключают также версию разборки, имеющей отношение к профессиональной деятельности пострадавшего. Никакой коммерцией г-н Чернобривец не занимался и курировал в своем НИИ вопросы науки».

Так вот оно что! Понятно, откуда я слышала фамилию несчастного Чернобривца. Радио и телевидение две недели назад сообщали о происшествии – вот и отложилась в моей памяти необычная фамилия. Но возникает другой вопрос: есть ли связь данного происшествия с моим колдуном и его списком? И если да, то какая? В списке колдуна, кстати, фамилия Чернобривца единственная была отмечена кружком…

Нет, все! Спать! Голова уже совсем не варит! Да и мудрено ли – уже без пяти четыре утра! Сейчас утащу у бабулечки четвертушку снотворной таблетки – и спать, спать! Как бы мне завтра будильник-то не проспать, а? Поставлю-ка я себе еще один – тот, что в сотовом телефоне. Вот завтра утром трезвону будет! Кот с бабушкой с ума сойдут!

Последняя, самая страшная, воздушная яма осталась в весеннем небе. Шасси самолета тяжело стукнули по бетонке.

– Слава богу, сели. – Пожилой зам генерального с облегчением отстегнул ремень безопасности.

Лиза открыла глаза: всю посадку она притворялась, что спит. Не хотела показывать, как волнуется, пока самолет снижается, кренится и надсадно ревет.

– Гутен таг, Елизавета! – улыбнулся финансовый директор. – Мы уже за границей!

Лиза взглянула на часы: половина первого по московскому. А по местному – совсем рань, половина одиннадцатого.

– Пока еще гутен морген.

– А мне уже хорошо! – живо откликнулся финансовый. И тут же предложил: – Ну, что – по глоточку, за успешное приземление?

С этим «по глоточку» финансовый директор ее просто извел. Весь полет пытался напоить. Похоже, он считал, что самолеты созданы для того, чтобы лакать в них виски из дьюти-фри. Но пить по утрам, да еще и с начальством, – благодарю покорно.

– Спасибо, для меня все равно слишком рано, – твердо отказалась она.

– Не хочешь – как хочешь, да тут и осталось полглотка, – проворчал финансовый директор.

«Ну, ты и пьянь! – беззлобно подумала Лиза. – А впрочем, один он, что ли, такой? Полсамолета, кажется, уже под газом. Традиция у нас, у русских, такая…»

К их креслам подошел генеральный. Тоже не очень трезвый, но держится молодцом, по-деловому.

– Сейчас быстро едем в гостиницу. Переговоры с австрийцами – в пятнадцать ноль-ноль.

– Сегодня?! – не поверил финансовый. – А отдохнуть с дороги?

– Ты что, отдыхать сюда приехал? – пожал плечами шеф.

Когда начальник отошел, финансовый простонал:

– Ну, все. День пропал.

И единым глотком прикончил виски.

Лиза тоже расстроилась: погулять по Вене сегодня, похоже, не удастся. Хотя… не продлятся же переговоры до утра? А бродить по Вене ночью – наверное, еще романтичней, чем днем.

Лиза нисколько не сомневалась: ей тут понравится. Уверенность в этом возникла еще в Москве – а сейчас, когда они вошли в здание аэропорта, она почувствовала себя просто восхитительно. Будто не за границу приехала, а домой. В город, где родилась, ходила в школу и первый раз целовалась. В место, которое любишь и частью которого являешься…

Так странно! Ее совершенно не удивил аэропорт: возникло ощущение, что она уже сто раз здесь бывала. Потом за окном микроавтобуса понеслись знакомые улицы, знакомые дома… и гостиницу, в которой поселилась делегация из «Оникса», Лиза тоже где-то видела…

– Нравится в Вене? – светски спросил ее генеральный, когда они ехали на переговоры.

И Лиза искренне ответила:

– Мне не просто нравится. Такое ощущение, что я здесь живу…

Ее не расстроили даже долгие переговоры – хотя, как и предсказывал финансовый директор, они затянулись до поздней ночи.

Сначала обсуждали детали контракта, а потом засели в просторном конференц-зале с проектором и утверждали ассортимент.

– Видеть эти калоши уже не могу. – Финансовый директор украдкой взглядывал на часы и вздыхал.